Исповедник

Палестинец кивнул и записал две буквы – ГП. Потом поднял стакан, выпил вина и молча посмотрел на Ланге. Киллер понимал, какие вопросы вертятся в голове Рашида. Откуда Ланге известно, что израильтянин собирается приехать в Рим? Почему он хочет его убить? Пожалуй, лучше ответить на них сейчас, не дожидаясь, пока палестинец начнет спрашивать.

– Он охотится за мной. Это личное дело. Я, как и ты, хочу достать его первым. Так что у нас с тобой общий интерес. Если поработаем вместе, решим проблему к общему удовольствию.

Губы Рашида растянулись в улыбке.

– Ты всегда отличался завидным хладнокровием. Никогда не позволял чувствам брать верх над рассудком. Мне будет приятно с тобой поработать.

– У тебя есть возможность взять под наблюдение этого полицейского?

– Я могу взять под наблюдение самого папу римского. Если израильтянин в Риме, мы его найдем. Но это все. Сейчас не то время, чтобы устраивать громкие акции на территории Европы. – Он подмигнул. – Не забудь, что мы осудили терроризм. Кроме того, европейцы теперь наши лучшие друзья.

– Твое дело – найти его, – сказал Ланге. – А все остальное я беру на себя.

Часть третья Пансионат в Риме

16 Рим

Для пансионата «Абруцци» давно наступили трудные времена. Расположенное в квартале Сан-Лоренцо, между железнодорожной станцией и церковью Санта-Мария-Маджоре, горчичного цвета здание выглядит так, словно в него палили из автомата, а в фойе посетителя встречает стойкий запах кошачьего помета. Тем не менее, несмотря на эти и прочие недостатки, маленький пансионат вполне устраивал Габриеля. Штаб-квартира Polizia di Slato, государственной полиции, находилась в нескольких минутах ходьбы, кроме того, в отличие от большинства других пансионатов здесь в каждой комнате имелся свой телефон. И конечно, если агенты «Крус Вера» действительно ищут его, «Абруцци» привлек бы их внимание в последнюю очередь.

Ночным портье оказался розовощекий толстяк с покатыми плечами. Габриель назвался Генрихом Зидлером и заговорил с портье на исковерканном итальянском с жутким немецким акцентом. Толстяк ответил ему меланхоличным взглядом, потом взял предъявленный немецкий паспорт и аккуратно переписал данные в журнал учета.

Габриель пересек общую комнату, в которой два хорватских подростка отчаянно резались в настольный теннис, молча поднялся по грязной лестнице, вошел в отведенную ему комнату и запер за собой дверь. Пятна ржавчины на раковине умывальника напоминали засохшую кровь. Он ополоснул лицо, сбросил туфли и упал на кровать. Попытался закрыть глаза, но не смог. Усталость мешала уснуть, и Габриель лежал на спине, слушая доносящийся снизу стук теннисного шарика и заново переживая события последних двадцати четырех часов.

Встать пришлось рано утром. Из Лондона в Рим можно было бы отправиться прямым рейсом, но тогда пришлось бы проходить паспортный контроль в аэропорту Фьюмичино, поэтому этот вариант отпадал. Габриель вылетел в Ниццу. Там он нанес визит в пункт проката «Хертц», где некий друг Конторы, назвавшийся месье Анри, взял для него «рено», причем сделал это так, что с Габриелем машину ничто не связывало. Из Ниццы он направился в сторону итальянской границы по шоссе А-8. Возле Монако Габриель включил приемник, настроив его на англоговорящее «Радио Ривьера», чтобы узнать о последних событиях на родине, но вместо этого услышал сообщение о смерти Питера Мэлоуна, застреленного в своем лондонском доме.

Съехав на обочину, он дослушал сообщение до конца. Мимо проносились машины, а Габриель сидел, вцепившись в руль, чувствуя, как стучится о ребра сердце. Подобно шахматному гроссмейстеру, он просчитал ходы и увидел грозящую катастрофу. Он провел в доме Мэлоуна два часа. Репортер что-то записывал. Лондонская полиция, несомненно, обнаружила записи. Наверняка информация доложена в МИ-5. Существует большая вероятность того, что полицейские силы и службы безопасности крупнейших стран Европы уже ищут израильского убийцу под кодовым именем «Меч». Что делать? Самое безопасное – позвонить по «горячей» линии Шамрону, вернуться по надежному коридору домой и укрыться где-нибудь в Нетании, пока не уляжется шум. Но тогда придется отказаться от поиска убийц Бенджамина. И Мэлоуна.

Габриель выехал на шоссе и продолжил путь. На границе сонный пограничник ограничился тем, что помахал ему рукой.

И вот теперь, после финального броска через Апеннинский полуостров, он оказался здесь, в грязной комнате вонючего пансионата. Теннисный матч внизу постепенно превращался в новую балканскую войну. Крики проигравшей стороны проникали в комнату. Габриель подумал о Питере Мэлоуне. Не он ли виновен в смерти репортера? Не он ли привел убийц к журналисту? Или Мэлоун уже был на прицеле? Кто следующий?

Габриель засыпал, а в ушах звучали слова репортера: Если они посчитают, что вы представляете для них угрозу, то убьют вас без малейших колебаний.

Завтра он найдет Алессио Росси. А потом уберется из Рима как можно быстрее.