Исповеди на лестничной площадке (СИ)

Как только мы их заливали, темпераментный Семён приходил к нам и громко возмущался нашим головотяпством, а на другой день Наташа заходила ко мне, извинялась за грубость мужа, а заодно и пятерку, другую перехватывала. Занимала она часто, двое детей с разницей в возрасте 2 года были у них, и пока младший был маленький, Наталья не работала, а на одну зарплату сильно не разбежишься. Занимала часто, и всегда отдавала, но никогда не отдавала вовремя: скажет, принесу послезавтра, а не несет, и ты сиди и думай: а может она забыла? Или решила не возвращать? Я сердилась, а потом привыкла, уже не беспокоилась, что не вернет и только, одалживая деньги, говорила:

– Ты не обещай вернуть завтра, если не можешь, скажи, вернешь в пятницу, только точно скажи, чтобы я рассчитывала (у меня самой далеко не густо было в кармане).

Наталья кивала головой:

– Нет, я верну тебе завтра, мне не надо до пятницы.

И не возвращала.

Лет через пятнадцать я решила, что ей просто хочется, чтобы её не забывали, вспоминали иногда, а как ещё заставить человека помнить о тебе, как не вернуть ему деньги в срок? Самый надежный способ. Рекомендую.

9

Я на работе, а к сыну моему приходят товарищи, одноклассники, и они придумали игру: прыгали со шкафа на пол. Панельные дома не приспособлены к таким развлечениям, и стук стоял страшный. Наталья приходила за деньгами или возвращала их, вздыхала:

– Зина, я ничего, только боюсь, люстра грохнется…

– А что я могу? Наташа, ну что я могу? Я ведь на работе. Ты приходи, сама их гоняй, не стесняйся, они послушаются.

Наташа не приходила призывать чужих сыновей к порядку: забот со своими двумя хватало. Старший был маленький, очень хорошенький мальчишка с фантастически оттопыренными ушами. Когда Димка пошел в школу, школьники постарше его отловили, окружили, и долго рассматривали:

– Сколько живем на свете, – сказали они ему с высоты своих пятнадцати лет, – такого лопоухого первоклассника не видели.

Но обижать не стали, да и нечего там было обижать, 17 кг веса.

Наташа сидела на корточках возле мусоропровода, курила, рассказывала мне о сыне и о том, что сейчас она устроилась работать в физтеховской столовой. Вакансия была в кухне, но её определили на раздачу:

– Нет, женщина с такой внешностью пусть еду подает, студентов радует.

– Студенты со мной заигрывают, – говорит Наташа, забывая стряхивать пепел в банку из-под рыбных консервов, которую держит в руке. – Представляешь, Зина, сколько им и сколько мне? А сами такие бестолковые, всё время что-нибудь забывают, куда-то спешат…

10

Сумерки наступали на город.

Я стояла на площади возле станции, ждала автобуса. Толпа народа мельтешила вокруг меня, колыхалась плотной волной, готовилась штурмовать транспорт. Напротив нас густо, зад в зад, стояли пустые автобусы, ждущие неизвестно чего, во всяком случае, не пассажиров, пассажиров было навалом. И всё это: и площадь, и люди, и березовый лесок за железнодорожными путями, всё утонуло в серой мягкой вуали сумерек; голоса стали тише, гудки машин и электричек не столь пронзительны. Куриная слепота навалилась где-то за городом на кур, и фонари ещё не зажглись.

Двое стояли на старых путях, идущих вдоль основной железной дороги, стояли, обнявшись, и не выходили на тесноту площади, наблюдали за снующими людьми, и отрешенность и бездомность была в их позах. Я сразу заметила их среди толпы озабоченных всевозможными суетными делами людей. Они были далеко от них, как будто на другой планете.

Фары проходящего автомобиля осветили лица, и я узнала в женщине Наташу. Узнала, удивилась, хотела посмотреть ещё раз, но автомобиль повернул, осветил теперь меня на доли секунды, но этого оказалось достаточно: женщина резко повернулась, сошла на тропку, и пошла назад, в сторону Москвы, на юг, спиной ко мне. Мужчина повернулся вслед за ней, догнал и снова обнял за плечи. Через минуту они растаяли в серых потемках, как будто их никогда и не было.

Человеческий взгляд быстр как молния, я успела не только узнать Наталью, удивиться её здесь присутствию, но и разглядеть, вернее не рассмотреть, а оценить мужчину. Он был немолод, старше Семён, лысоват и некрасив, и остатки его волос успели засветиться рыжим цветом страсти в свете фар проезжавшего автомобиля. Он бережно, как какое-то сокровище, обнимал Наташу, что-то говорил, склоняясь к её лицу, и они исчезли, вдвоем, как мираж, как привидения, пригрезившиеся мне в сумерках города, скрывающиеся под их серым пологом от любопытных чужих глаз.

Я не поддалась обману исчезающего дня, старающегося убедить, что я грежу наяву, нет, я была уверена в том, что видела и подумала про себя:

– А повезло тебе, рыжий, ну что она в тебе нашла?

Но я догадывалась, что нашла в нем Наталья. Семён был резковат и упрям, она уставала от жизни с мужем и двумя мальчишками, а бережность, с которой мужчина обнял её, говорила о многом. Всегда нужна какая-то отдушина от серого быта жизни, и для многих женщин – это другой мужчина: рыбалкой и футболом они редко увлекаются.

А Семён увлекался, ездил куда-то на Волгу, ловил рыбу.

11

Этажом ниже, это близко или далеко?