Исповедь отшельника

– Хватит, не выдуй всю, это тебе до завтра.

– Если больше нет, можно на колодце набрать.

– Мне тут лужи мочи не нужны. Так что пей понемногу. – Он вытащил из кармана куртки моток веревки. – Я сейчас привяжу тебя к кровати. Мне нужно подумать, как организовать все лучшим образом. И купить какие-то вещи: цепь, ночной горшок, влажные салфетки, зубной порошок…

– Цепь? – переспросила Лора.

– Да. Ее в первую очередь. Ты будешь сидеть на цепи. Потому что лежать связанной не вариант. Ты начнешь ходить под себя, вонять… – Он передернулся. – А сейчас я привяжу твои руки и ноги к спинкам. Хорошо, что спинки тут не такие, как на нашей кровати. – Да уж, тут железные, с шишечками. – Я не зверь, поэтому скотч уберу и руки по отдельности зафиксирую. Чтоб ты смогла левой взять бутылку, когда жажда начнет мучить.

Она уже не пыталась вразумить Мансура. Ждала только момента, когда он оставит ее одну.

– Ну, вот и все, – сообщил муж, сначала убрав скотч, затем обмотав конечности Лоры веревкой и закрепив ее.

Он встал. Глянув на жену сверху вниз, с сожалением проговорил:

– Трахнул бы тебя еще разок, да надо возвращаться в Москву.

Лора закрыла глаза.

«Уйди, скорее уйди», – повторяла она как мантру…

А когда разлепила веки, Мансура в комнате уже не было.

* * *

Два часа она потратила на то, чтобы высвободиться. Но ей так и не удалось это сделать.

О том, сколько точно времени провела в беспочвенных попытках, Лора узнала благодаря радио. В бабушкином доме оно имелось. Мансур зачем-то включил его, и радио работало, пусть и тихо. Висел радиоприемник на стене и издавал какое-то бормотание, которого Лора сначала не разбирала. Потом прислушалась и стала различать звуки. Вот ведущий что-то говорит, вот включают музыку, вот пошла реклама, вот точное время передают. Как она поняла, на канале это делали каждые пятнадцать минут. Пикнуло восемь раз, и Лора сделала вывод, что прошло два часа.

– Ничего, у меня вся ночь впереди, – подбодрила себя она. Затем взяла бутылку, в которой воды осталось на три глотка, и промочила горло.

Лора уже раз сходила под себя, и собиралась это сделать вновь, но оттягивала момент. Пока можно терпеть, она будет терпеть.

Едва она перестала двигаться, как стала замерзать. Дом выстудился. Была бы жива бабушка, она протопила бы его. И помещение наполнилось бы теплом, уютом и едва уловимым березовым запахом. Девочкой Лора проводила тут почти все каникулы. Дружила с деревенской ребятней (это они научили ее воровать в оградах яблоки и есть их еще зелеными). А с соседским мальчишкой, Колькой Сорокиным, Лора даже целовалась. Сначала он был ее самым заклятым врагом, а спустя годы стал женихом. Они по деревне за ручку ходили в двенадцать лет и всем сообщали о том, что поженятся. Но до свадьбы дело не дошло. Колька на исходе лета подхватил вшей, и Лора его разлюбила.

Вспомнив о Сорокине, она подскочила. В период их вражды Лора отобрала у Кольки перочинный ножичек. Крохотный, размером с палец, но даже если таким в ногу ткнуть, очень больно. Вот Лора и отвоевала его в драке. Она была маленькой, а Колька еще меньше. Но она победила наверняка лишь потому, что он ей поддался.

Выбрасывать трофей Лора не стала. Как и оставлять при себе – либо Колька отвоюет обратно, либо бабушка отберет. И спрятала его в кровать. В ту самую, на которой сейчас лежала.

Радио пикнуло еще раз. Еще четверть часа истекло…

Лора дотянулась до второго с краю столбика в спинке кровати. Его, как и остальные, венчал шар. Лора сняла его. Столбики были полыми. И внутрь она в детстве чего только не засовывала. Как-то, будучи совсем крохой, затолкала фарш, думая, что он превратится в колбасу. Но измельченное сырое мясо просто-напросто протухло и наполнило дом смрадом. Бабушка не понимала, откуда вонь. Думала, где-то сдохла крыса. А внучка, как партизан, молчала о том, что решила наладить производство колбас на дому, но потерпела фиаско.

Сняв шарик со столбика, Лора опустила в него указательный палец. Ага! Ее трофей на месте. Нож Кольки Сорокина ждал своего часа чуть ли не тридцать лет.

Не с первой попытки, но Лора его достала. И когда он упал в ее ладонь, поржавевший, маленький… Такой маленький, что даже ее мизинец больше… Лора едва не расплакалась от счастья.

Но достать полдела. Его еще и открыть надо.

На это ушло еще пятнадцать минут. Когда лезвие все же вылезло, Лора начала пилить веревку – нож поржавел и затупился и не мог ее рассечь.

– Ура! – в голос закричала Лора, когда путы ослабли. Она высвободила только одну руку, но начало положено, дальше будет легче.

Вдруг она услышала стук в окно. Перепугалась так, что порезалась.

Лора решила, что это Мансур вернулся, и стала прятать нож. Хотела назад в столбик, но пальцы не слушались, и она уронила его.

– Стекла шатаются, – услышала Лора. – Выставить их, как два пальца об асфальт…

Не Мансур!

От облегчения Лора еще раз описалась.

– Да нет в доме ни фига, – голос принадлежал другому человеку.

– Тут же старуха жила, а у старух и утварь старинная имеется, и иконы.