Исповедь Обреченной

Юноша-то наш откуда-то достал инвалидную коляску и потребовал меня усесться в нее. Я бы хотела поспорить, но все равно чувствовала себя не очень после каждодневного приема таблеток, поэтому покорно уселась на холодное брезентовое покрытие.

Мы ехали медленно, отчасти из-за того, что трава и всякий сор забивались в колеса между спиц. Я рассматривала могильные камни. Где-то на середине пути мне попалась черно-белая выгравированная фотография мальчика лет девяти, и подпись: «это была неравная схватка. Покойся с миром».

Неравная схватка… Если отбросить вариант с соперником на ринге, про «неравную схватку» говорила какая-то болезнь, очевидно, достаточно серьезная для того, чтобы отправить своего обладателя в землю.

Мы наконец въехали на территорию тетушки. Ее фотография на памятнике и… скорлупа и обертки конфет по всему периметру.

Я поморщилась.

– Ну что за люди, – Кир принялся собирать мусор в ладонь.

– Нелюди.

– Точно, нелюди, – повторил он так, словно я раскрыла ему вековой секрет, который не удавалось раскрыть даже самым великим гениям. – Кошмар. Это могила или мусорка?!

Кир припарковал меня у входа, а сам сбегал к машине, взял лопату, грабли, мусорный пакет и принялся за работу. Вот так мы и провели последующие два часа, а потом мне стало плохо, и я попросилась домой.

Как только приехала, упала без задних ног на кровать и сразу уснула.

23 мая

10:15

Все эти дни просто лежу и смотрю в потолок, размышляя о тяготах жизни.

В парк, естественно, не ходила.

Марк не звонил.

Грустно…

26 мая

19:05

Он снова заявился ко мне домой, только теперь – по предварительному звонку и с яблочной шарлоткой.

Не Кир – Марк.

Мы сидели, ели пирог, смотрели мультфильмы и шутили, как дети. И мне было так легко. То ли дело Кир: хмурый постоянно, как туча, и иногда даже кажется, что он мне не друг, а нянька. А Марк… Хороший он. Очень хороший.

29 мая

21:34

Сегодня Марк приходил снова. И снова мы болтали, болтали, болтали… Я прямо даже забываю о том, что я, собственно, уже ходячий труп, осталось только дождаться, когда сердце откажет или машина на худой конец переедет.

Ну так вот… Сделала Марк скриннинг, результаты будут первого июня.

– Ого, вот это совпадение, – удивилась я и захихикала, как идиотка. Словно узнать, насколько твой организм еще жив, можно отнести к понятию «романтика».

– А что? – он непонимающе нахмурился.

– У меня встреча с лечащим врачом в этот же день.

– И что там, на встрече, обычно делают?

Я снова улеглась на кровать и стала пялиться на потолок.

– Ну, сначала он беседует с тобой на наличие новых симптомов, потом проводит разные манипуляции. Эхокардиограмму, рентген легких с контрастом… Я уже сделала их так много за последний год жизни, что на меня датчики в магазине пиликают.

Мы покатились со смеху.

Потом Марк спросил:

– И как это, интересно – светиться, как рождественская елка?

Мы снова засмеялись. Какое же у него очешуительное чувство юмора!

Я поймала себя на том, что разглядываю его загорелую кожу и рельефное тело, обтянутое полупрозрачной майкой. Ух ты…

– Хорошо, и что потом?

– Ну-у-у-у-у, – протянула я и пожала плечами. – Он либо корректирует препараты, которые я принимаю, либо оставляет все как есть и назначает следующее плановое обследование.

В воздухе повисла тишина. Марк пялился на меня так, словно у меня вдруг выросло по четыре головы на каждом плече. Потом он все-таки нерешительно произнес:

– То есть – оставляет все как есть?

– Ну, я же сказала, до следующего…

– Нет-нет, – он грубо меня перебил, – я просто не могу понять, действует ли терапия?

Видно было, что он сильно встревожился. А я, дура, кажется, сказала слишком много. Мне нужно было выкручиваться, и как можно скорее, потому что я не собиралась говорить ему о том, что все эти обследования я делаю только для того, чтобы отследить, как скоро я ласты склею, но никак не для борьбы с недугом.

– Ну, видимые улучшения есть, – в итоге сказала я и поспешила сменить тему, потому что это было неправдой.

Мы снова заговорили на нейтральные темы. Но только Марк все оставшееся время как-то… пялился на меня… Словно я обманула его. Хотя так и было… Но Брауну незачем было знать про то, что я умираю.

Все что угодно, но я обязана сохранить эту тайну.

4 июня

17:19

Вот и лето.

Которое может стать для меня последним.

Все произошло первого июня. Все-таки, я не унывала до последнего, пока не получила результаты: сердце на пределе, легкие все такие же дрянные, а железо понижено. Вот и придется мне теперь в дополнение к разноцветным таблеточкам колоть уколы…

Как только Кир и его мопед скрылись за поворотом, я как полоумная бросилась собираться. Мы с Марком договорились посидеть немного в новом французском ресторане, который открылся совсем недавно. Не из-за того, что это круто и престижно, просто больница находилась всего лишь в квартале от него.

Помыла голову, сделала макияж, уложила волосы и прицепила заколку в виде ромашки, одела свое любимое платье в пол – в общем, впервые за пару месяцев стала похожа на человека. К назначенному времени он уже сидел и ждал меня за одном из столиков.