Исповедь меча, или Путь самурая

Хэйко сидела в самом низу, крепко вжатая толпой в деревянную балюстраду вокруг арены. Конечно же, все ее надежды составлял Вэй Гуань Джоу, удивительный молодой монах. Хэйко надеялась, что Гуань Джоу победит не в одной битве, а то и поборется с самым известным воином — Сацудзо. И надеялась она на это даже не из-за награды, что мог бы получить монах. За те дни, что добирались они вместе до Осаки, он глубоко затронул ее сердце своими представлениями о чести и верности. Возможно, сегодня Хэйко и найдет себе среди зрителей миловидного, мускулистого глупца в приятели на ночь развлечений, но больше всего девушка мечтала о том, чтобы и далее путешествовать с Гуань Джоу.

Чем больше думала она об этом, тем яснее становилось Хэйко, что надеется она всем сердцем только на то, что Гуань Джоу уцелеет в схватках, и неважно, кем будет он — победителем или израненным, поверженным буси. Если он умрет, в том будет лишь ее вина. Он ведь отдался в ее руки, столь невинно и доверчиво. Отчего-то чем больше заполнялись ряды зрителей, тем быстрее таяла уверенность девушки в его победе.

Путь кэндо

^{Меч и Япония неразделимы.}

Кэндо вошло в жизнь буси с глубокой древности. Ибо «в системе мироздания существуют различные Пути. Есть Путь Спасения посредством соблюдения Закона Будды, есть Путь Конфуция, правящий Путем любого обучения, Путь врачевания, есть… Путь кюдо, а также множество других искусств и умений», но «Путь воина есть обоюдное слияние Путей кисти и меча». Так говорил знаменитый бродячий самурай Миямото Мусаси (1584–1645). Написанную им под конец жизни «Книгу Пяти Колец», ставшую руководством по стратегии и тактике для каждого самурая, издают и читают до сих пор.

Согласно легендам, уже в возрасте тринадцати лет Миямото сразил на турнире одного из самых искусных бойцов кэндо того времени. Духовной основой своей системы Мусаси выбрал дзен-буддизм, много времени уделяя медитациям. В среде самураев поговаривали, что вся его жизнь была сплошной медитацией, нацеленной на отработку предельно точных движений самурайского меча и на воспитание в себе способности с быстротою молнии реагировать на любое движение противника. В связи с этим Мусаси писал: «Когда я стою с мечом в руках против своего противника, я забываю обо всем, даже о противнике. Все мое существо сливается с окружающим миром»[19].

Даже если ты ведешь схватку на мечах со своим противником, помни: ты — самурай, а кэндо — это ритуал воспитания воли и характера, это прежде всего путь самосовершенствования.

Миямото Мусаси учил самураев, что в бою состояние их духа не должно отличаться от повседневного, но при этом буси не должен позволять противнику проникать в свое состояние: «…не позволяй себе идти на поводу у собственного тела».

А еще Мусаси учил Пустоте. Он считал, что в Пустоте заключено великое достоинство и нет никакого зла. «Пустота — это ничто. Только познав то, что существует, ты сможешь узнать то, чего не существует. Это Пустота». Воины же, замечает Мусаси, которые обучаются военному делу, считают, что «все, чего они не понимают в своем ремесле, — пустота. Это не истинная пустота».

Лучшего учителя для буси, чем Мусаси, объясняющего, как держать меч, у самураев, вероятно, не было.

«Ухвати длинный меч с несколько „плавающим“ ощущением в большом и указательном пальцах, средний палец не должен быть ни напряжен, ни расслаблен, а оставшиеся два пальца — сжаты крепко…

Поднимая меч, имей намерение зарубить противника…

Хватка для боя и для испытаний клинка одна. Не существует такой позиции, как „хватка для удара по человеку“».

Самурай держал меч за рукоятку двумя руками. Основной позицией была изготовка к удару мечом, поднятым над головой. Удары наносились по голове противника, его плечам и бокам. Насчитывалось в кэндо до четырех тысяч правил. Все движения были регламентированы до мельчайших деталей.