Исповедь куртизанки

Асканио ничего не ответил, а лишь уронил голову на стол, словно это было для него уже слишком. Иногда его можно было застать склонившимся над печатными станками даже в предрассветные часы, когда он торопился оповестить город о последних новостях из его утробы. Тогда ему нравилось ходить по краю; пожалуй, он ощущал себя едва ли не властителем дум. Но сырость тюремной камеры осушила его храбрость и подлила горечи в его жилы. Застонав, он вдруг резко выпрямился.

– Мне нужно идти. – Но его по-прежнему била дрожь.

– Ты можешь остаться здесь, по крайней мере, на некоторое время.

– Нет, нет, я не могу… мне… мне надо идти.

– Ты вернешься к прессу?

– Я… я не знаю. – Он вскочил на ноги и теперь метался по кухне, превратившись в сплошной комок нервов, морщась и вздрагивая при каждом движении. Глаза его испуганно скользили по комнате. Снаружи крики нашего соседа сменились дикими прерывистыми стонами. – Хочешь знать, что я сделаю, когда все это кончится? Вытащу свою вонючую задницу отсюда. Осяду где-нибудь подальше. И попробую вкусить мирной жизни.

Вот только мирная жизнь рушилась на наших глазах. Взгляд его вновь безостановочно заметался по комнате.

– Ты должен пойти со мной, Бучино. Ты умеешь считать в уме, а твои пальцы жонглера с легкостью справятся с набором букв. Подумай над моим предложением. Может, ты сумеешь пережить все это, но даже лучшие куртизанки остаются в профессии всего несколько лет. А так, я думаю, мы с тобой оба преуспеем. У меня есть деньги, и, учитывая твое знание темных улочек и переулков, я готов биться об заклад, что ты благополучно выведешь нас отсюда.

Изнутри дома донесся какой-то звук. Такое впечатление, что кто-то встал и теперь бродил впотьмах. Асканио подскочил к двери прежде, чем я успел открыть рот. Его снова прошиб пот, и дышал он тяжело и с хрипом. Я провел его к главному входу и, поскольку он, в некотором роде, числился моим другом, объяснил, как добраться закоулками до ворот Сан-Спирито в том месте, где еще вчера находилась городская стена, а сегодня должен был образоваться зияющий пролом. Если он сумеет дойти до него, у него появится шанс.

Лежащая снаружи в темноте площадь была пуста.

– Удачи, – сказал я.

Асканио съежился, стараясь держаться поближе к стене, и, когда он свернул за угол, мне вдруг пришло в голову, что я больше никогда не увижу его.

Вернувшись обратно на кухню, я вдруг заметил какой-то предмет на полу под столом – наверное, он выпал у Асканио из-под куртки, когда он вскочил на ноги, чтобы уйти. Нырнув под стол, я поднял тряпичный кошель. Из него выскользнула ярко-алая книжица небольшого формата в кожаном переплете: сонеты Петрарки. Безупречно выделанную кожу украшали тисненые золотом буквы, серебряные уголки и изящный круглый замок с какими-то цифрами. Ей было самое место на полке у видного ученого, а в чужом городе она запросто могла составить репутацию любому печатнику. Пожалуй, я попытался бы догнать его, если бы не услышал чьи-то шаги снаружи на каменных плитах двора. Словом, я едва успел сунуть книгу за пазуху, как в дверном проеме появилась синьорина.

Она накинула атласный пеньюар, ее роскошные волосы спутались, ниспадая на спину, а кожа вокруг губ покраснела, исцарапанная капитанской щетиной. Но глаза ее оставались ясными. Она обладала величайшим талантом – умением делать вид, будто ее бокал пустеет с такой же скоростью, как и у остальных ее сотрапезников, и при этом она ухитрялась сохранять ясную голову даже после того, как их похоть растворялась в алкоголе.

– Я слышала голоса. – Она окинула внимательным взглядом беспорядок на кухне. – Кто здесь был?

– Асканио. Бежал из студии Джанбаттисты. Художник взят в заложники, а его работы уничтожены.

– Вот как! А Маркантонио и печатный станок? Есть известия о них?

Я покачал головой.

– Боже мой… – Подойдя к столу, она опустилась на место, которое совсем недавно занимал Асканио, и положила руки ладонями на стол. Затем она осторожно покрутила шеей, словно возвращаясь к жизни после долгого сна. Мне был хорошо знаком этот ее жест, и мне случалось и забираться на лавку за ее спиной, чтобы помассировать ей плечи, когда работа оказывалась на редкость неприятной или же ночь выдавалась чересчур долгой. Но только не сегодня. – Где Адриана?

Я кивнул на буфет:

– Спряталась там вместе с близнецами. Virgo intacta[3], все они. Хотя обещать, что это надолго, я не могу. Как там наш капитан?