Исповедь королевы

— Я уважаю желания королевы, сир, — сказала нетерпеливая де Марсан, которая всегда ненавидела меня, — однако Ваше величество не может давать слово дважды. Королева, вероятно, не захочет, чтобы король ради удовлетворения ее желания делал то, что под страхом смерти не заставишь сделать самого подлого человека. Поэтому при всем своем высочайшем уважении осмелюсь заверить Ваше величество, что после обещания, данного мне королем, я буду вынуждена заявить, что король нарушил свое слово, чтобы ублажить королеву.

Как объяснил мне Людовик позднее, ему не оставалось ничего другого, как уступить, поскольку он действительно ранее дал ей слово.

Я рассердилась, но знала, что ни слезы, ни мольбы не помогут, поэтому смирилась с положением и забыла об этом — до теперешнего случая.

Однако кардинал де Роган был их тех, кого я никогда не стану принимать. Тогда я фактически перестала о нем думать. Теперь же он заставил меня вспомнить о нем.

По мере того, как мой гнев остывал, я говорила себе, что единственная причина моего глубокого волнения заключается в том, что в этом деле, по-видимому, замешан кардинал де Роган. Я должна незамедлительно все сказать своему мужу.

Людовик выслушал меня серьезно и сказал, что Бомера следует немедленно заставить написать подробный отчет о том, что произошло. Полагая, что Мерси, весьма вероятно, что-то написал об этом деле моему брату Иосифу, поскольку он продолжал направлять письма в Вену, хотя и не так часто, как при жизни матушки, я сама написала брату… снабдив письмо объяснением, которое казалось наиболее логичным в то время:

«Кардинал использовал мое имя, как подлый и грубый обманщик. Возможно, что он поступил так под давлением обстоятельств и срочной потребности в деньгах и верил, что сможет рассчитаться с ювелиром и никто ничего не узнает».

Я была очень рассержена и кипела ненавистью к этому человеку. Он не только оскорбил мою матушку, он оскорбил и меня. Я жаждала отмщения и была полна решимости получить его.

Когда Бомер описал в своем отчете, как к нему обратился кардинал с распоряжением купить колье для меня, мой гнев усилился. Кардинал поклялся ювелиру, что получил от меня задание.

— Он должен быть разжалован, лишен всех своих должностей. Луи, ты должен обещать мне, что арестуешь его, — сказала я.

— Арестовать кардинала де Рогана! Но, моя дорогая…

— Он использовал мое имя. Он лгал и обманывал. Он должен быть арестован. Луи, ты должен поклясться, что сделаешь это.

Людовик чувствовал себя смущенным.

— Мы должны разобраться с этим вопросом. Пока много неясного.

— Неясного? У нас имеется отчет Бомера. Луи, ты должен арестовать его. Если ты не сделаешь этого, создастся впечатление, что ты против меня. Обещай мне, обещай мне сейчас же, что ты арестуешь кардинала!

Мой бедный Людовик! Можно ли найти более яркий пример человека, который способен понять, что целесообразнее всего предпринять, и в то же время не имеет силы воли сделать это? Людовику был нужен мир. Он никому не хотел доставлять неприятности, он не мог устоять против моих настойчивых уговоров, хотя и знал, что я действую вопреки доводам рассудка. Он не мог спорить против слез и гнева легкомысленных женщин.

— Кардинал будет арестован, — пообещал он, и я успокоилась.

Это было 15 августа, в день Успенья Божьей матери. Король вызвал в свой кабинет барона де Бретея, министра двора, и монсеньора Миромесниля, хранителя печати. Я тоже находилась там.

Король быстро пояснил причину нашего присутствия у него в кабинете и добавил, что намерен безотлагательно арестовать кардинала де Рогана.

Монсеньор де Миромесниль сразу же запротестовал:

— Сир, ранг и происхождение Рогана дают ему право быть выслушанным, прежде чем его арестуют.

Людовик заколебался, фактически соглашаясь с Миромеснилем, однако я поспешно вмешалась в разговор:

— Он мошеннически подделал мое имя и вел себя, как обыкновенный жулик. Я настаиваю на аресте.

Я видела блеск глаз Бретея. Он ненавидел кардинала так же сильно, как я, поскольку сменил Рогана на посту посла в Вене, и после этого кардинал сделал его предметом насмешек своего злонамеренного остроумия.

Бретей сказал:

— Ясно, что произошло. Роган — самый расточительный человек во Франции. Он не только реконструировал епископский замок в Страсбурге — подумайте, во что это ему обошлось, он окружен свитой женщин, на которых растрачивает целое состояние. Он покровительствует колдуну Калиостро, который живет в роскоши в его дворце и содержать которого кардиналу стоит больших денег, хотя считают, что Калиостро делает золото и драгоценные камни для своего патрона. В течение многих лет кардинал испытывает затруднения с деньгами, несмотря на огромные доходы. Несомненно, что он в долгах, и это один из его способов рассчитаться со своими кредиторами.

— Он опозорил свой сан и свое имя, — вставила я. — Поэтому их не стоит принимать во внимание.