Исповедь добровольного импотента

Мы лежали на спинах и приводили в порядок сбившееся дыхание. Небо было просто завалено звездами. Да такого в Питере не увидишь!

— Все, от винта! — скомандовал Кацо и вскочил на ноги. — Карета в военгородке, в проулке.

Я поднялся, и мы двинулись к воротам военного городка. Во время войны здесь дислоцировалось авиационное училище, где за три месяца желторотиков обучали взлету, посадке, нехитрым маневрам и отправляли на фронт. До сих пор на местном кладбище сердобольные старушки ухаживали за могилками погибших во время тренировочных полетов трех югославских курсантов.

— Я сказал им, что ты кинорежиссер, понял? — вводил меня в курс дела Кацо.

— А они, что актрисы?

— Конечно! Одна стеклотарой жонглирует в заготконторе, другая ваучеры тасует в сбербанке.

— Тогда я лучше представлюсь каталой с Деребасовской.

— Нет они хотят отдохнуть культурно, и я обещал им, что все будет на высшем уровне.

— Понятно.

Мы прошли немного по темной аллее городка, свернули в проулок и сразу уткнулись в МАЗ. Огромная кабина с белой радиаторной решеткой и поблескивающими никелированными ободами на фарах напоминала физиономию улыбающегося из темноты негра-великана.

Кацо отворил дверцу со стороны водителя и пропустил меня вперед.

Из салона доносилась музыка, потягивало табачным дымом.

— Пупа, пупа, — запел Кацо приседая в такт, — в блюдце плавала залупа.

Я ступил на подножку и полез в салон.

— Добрый вечер, дорогие мои россиянки! — продекламировал я голосом нашего вечно недомогающего президента, обращаясь к двум темным фигурам, что виднелись в глубине салона.

Фигуры прыснули.

Кацо уселся за руль и захлопнул дверцу. Вспыхнул яркий свет.

— Девчонки, знакомьтесь — кинорежиссер из Питера, проездом в Голливуд, — отрекомендовал меня Кацо и азартно почесался.

Мы отщурились и осмотрели друг друга.

Им было за тридцать. Одна худая, бледнокожая, узколицая с нижней челюстью похожей на носок восточных туфелек. Вторая крупная, загорелая с длинными пепельными волосами перетянутыми сзади в хвост.

— Иннокентий Эйзенштейн, — представился я.

— Вера, — подчеркнуто пренебрежительно бросила худая и полезла на спальное место, выставив мне на обозрение довольно изящную задницу в шерстяных подштанниках.

Кацо пихнул меня в бок, и я переместился на место Веры. Поближе к предназначенной для меня…

— Наташа, — назвалась она и застенчиво отвернулась.

Я стрельнул по ее фигуре. Коренастенькая. Грудь большая. На шее родинка.

— Верунь, фуражку там не раздави, — ласково заметил Кацо, копошащейся в спальнике девице, затем нырнул под руль и вынырнул с бутылкой в руках. — Сегодня день Военно-воздушных сил, все должно быть по уставу. Але, гараж! — похлопал он свою подружку по непоседливой попке.

— Лапы убери, — буркнула Вера и лягнула Колю в шею. Он поймал ее ногу и крепко поцеловал в лодыжку.

— Дурдом, — мягко сказала Наташа и глубоко вздохнула.

— Ну, что со знакомством? — сказал я и взял с передней нарели граненую стопку. Похоже из нее только что выпивали.

— Веруня, тару, — скомандовал Кацо и откупорил бутылку.

На мое сидение выкатились недостающие три стопки. Я отдал наполненную Наташе. Пальцы у нее были жесткие и шершавые.

— Ну, ребятишки, — лучезарясь улыбкой начал Кацо, — личный состав укомплектован. Выпьем же за любовь, которая не дает нам покоя ни днем, ни ночью!

И захватив губами края стопки по всей окружности, Кацо опрокинул содержимое в себя.

Я чокнулся с Наташей, Верой и выпил. Самогон моментально опалил меня от голосовых связок до прямой кишки.

— Ого! — выкрикнул я.

Наташа поднесла мне малосольный огурчик. Я откусил с ее руки и поцеловал в ладошку. Она засмеялась и доела остатки.

— Веруня, контакт! — гаркнул Кацо.

Веруня метнулась к панели, откинула крышку и вдавила огромную красную кнопку. МАЗ встрепенулся и заревел.

— От винта!

Двумя руками Веруня вцепилась в рычаг переключения скоростей и рванула его на себя. Послышался треск, свет в салоне погас, вспыхнули фары, просветив насквозь весь военный город. Вера прыгнула Кацо на колени и обхватила его непутевую голову своими бледными руками.

— Из города выйдем, я сама поведу, понял?! — задыхаясь от страсти прошипела Веруня. В ее расстегнутой кофточке мелькали маленькие груди.

Колян заграбастал губами половину лица своей агрессивной подружки и отпустил педаль сцепления.

Рывок.

Я повалился на Наташу и уткнулся ухом в ее мягкое плечо. МАЗ круто вывернул на аллею и помчался, невзирая на ухабы. Мы бултыхались по салону, как говно в проруби, и скоро Наташа оказалась подо мной. Зубами я оттянул подол ее футболки, поднырнул под него и присосался к соску желейной, попахивающей потом титьки. Тем времени мои руки нащупали и сжали обе ягодицы. Наташа часто и жарко задышала мне в макушку, лихорадочно запустила руку в трико и схватилась за член. Он был твердее кости. Я ответил тем, что оголил ей зад, просунул кисть между ног и загнал во влагалище аж два пальца. Наташа выгнулась, как ощерившаяся кошка. И тут я получил толчок под зад.

— Ты гляди какой шустрый, уже вставил! — зло выкрикнула Верка.

В салоне вспыхнул свет.