Исповедь

           Ты не уйдешь от прожитой любви.
Сожги ее, забудь,
вступи на новый путь
           и встречу юности напрасной назови, —

           но все равно она придет и скажет
твои забытые слова…
И снова здесь… И снова не мертва
           стоит на третьей страже

           прошедшая любовь…
Он спит давно в могиле…
Но вас не позабыли,
           и ваши имена чужими слиты вновь…

           И вижу я: в осеннем черном небе,
как синий уголек, зажглась одна звезда.
А здесь, в воде холодного пруда
           на смерть подстреленный, крылами
                           плещет лебедь.

3 ноября 1925.

«Как разобрать мне знаки…»

Как разобрать мне знаки
судьбы моей.
Черные выросли маки
в саду моем…

Он поднялся, убитый,
и зовет, зовет;
всем убитым и забытым
наступил черед…

Все встают, дрожа и плача,
и зовут, зовут…
Понимаю я, что значит
Страшный суд.

И теперь страданье Ваше
стало для меня
раскаленной полной чашей
горького огня…

Только бы не пахли маки
в саду моем,
только бы прочесть мне знаки
судьбы моей.

5 ноября 1925

«Да, целовала и знала…»

Да, целовала и знала
Губ твоих сладкий след,
Губы губам отдавала,
           Греха тут нет.

От поцелуев губы
Только алей и нежней.
Зачем же были так грубы
           Слова обо мне.

Погас уж четыре года
Огонь твоих серых глаз.
Слаще вина и меда
           Был нашей встречи час.

Помнишь, сквозь снег над порталом
Готической розы цветок.
Как я тебя обижала,
           Как ты поверить не мог.

5 ноября 1925

«И первое в пути — глубокий водоем…»

           И первое в пути — глубокий водоем…
Нагнись, душа, гонимая тоской,
там, на земле, была ль такой
           в обличии своем?

           Твой образ ангельский, на что он стал похож?
На нем оттиснули тяжелую печать
убийство зло и ложь
           и жадное желанье ощущать.

           Искала ты себя во всех, всегда, везде.
И все прошло, как сон,
И только облик твой в воде
           отображен.

           Прозрачное и черное стекло.
Смотри, какими стали сны,
смотри, как в них отражены
           убийство ложь и зло.

5 ноября 1925

«Опять, как в письме, повторяю я то ж…»

Евгению Архиппову

           Опять, как в письме, повторяю я то же,
звучащее в сердце моем,
что в гибких стихах, в переливной их дрожи
           я вижу хрусталь с серебром.

           Мы в жизни с тобою друг друга не знаем,
как призрак остался мне ты.
В хрустальную чашу с серебряным краем
           хочу я поставить цветы,

           хочу, чтобы нить золотая меж нами
могла воплотится на миг.
Пусть в чаше стихов тебе светится пламя
           невидимых черных гвоздик.

6 ноября 1925

«Был синий вечер в небе…»