Испанцы трех миров

В темном воздухе ночи, густом от жасминов,
над садами, над белой метелью июня,
сердце, полное слез, высоко запрокинув,
ты кропишь серебром тишину полнолунья.

И другой соловей, у меня в заточенье,
как во сне, к тебе тянется взглядом незрячим…
Раскрываются окна, врывается пенье —
и еще одно сердце откликается плачем.

И понять невозможно в серебре и дремоте,
кто кого окликает в ожидании чуда…
или, дружные струны, об одном вы поете…
из-за гроба ваш голос… или он ниоткуда…

*

…Черепицы в дожде и цветах.

X. Р. X.

Бродят души цветов под вечерним дождем.
О ростки желтоцвета по кровельным скатам,
вы опять отогрели заброшенный дом
нездоровым и стойким своим ароматом!

Он как голос, который заплакать готов,
или сказка лесная, с лачугой в низине,
где невеселы краски, и много цветов,
и большие глаза нелюдимы и сини…

Привкус горя навек с этим запахом слит
и возник в незапамятно-давние годы…
Крыша пахнет цветами, а сердце болит,
словно эти цветы — его желтые всходы.

*

Чуть желтеет луна за сырой пеленою.
Воздух замер и, словно аквариум, зелен.
В золотистую муть под размытой луною
призрак сада плывет, как туман из расселин.

И цветы незнакомы, и горечь туманна.
И что было родного — утрачено снова.
И бессонный хрусталик в тумане фонтана
плачет мертвым напевом из мира иного.

КОНЕЧНЫЙ ПУТЬ

…И я уйду. А птица будет петь,
как пела,
и будет сад, и дерево в саду,
и мой колодец белый.

На склоне дня, прозрачен и спокоен,
замрет закат, и вспомнят про меня
колокола окрестных колоколен.

С годами будет улица иной;
кого любил я, тех уже не станет,
и в сад мой за беленою стеной,
тоскуя, только тень моя заглянет…

И я уйду; один — без никого,
без вечеров, без утренней капели
и белого колодца моего…

А птицы будут петь и петь, как пели.

РАССВЕТ

Холодный пар. — Петушья перекличка.
Далекий гром. — Заплакало дитя…
Проулок пуст. — Доверчива собака.
Еще темно. — Задумчив человек.

ОБЛАКА

Снега небес, вы как луна в апреле —
неуловимы, призрачны и белы.
Я как-то луг увидел оробело
таким, как ваши вечные метели.

И сном во сне пришли к моей постели
вы как посланцы белого предела,
к которому душа моя летела.
Прервался сон, и слезы заблестели.

Когда я с вами, крылья кочевые,
в моей душе дремота или бденье?
Сольюсь порою с вашей белизной —

и словно пробудился я впервые…
И вдруг как бы пронизывает тенью
от миндаля, зацветшего весной…

ОКТЯБРЬ

Я наземь лег — и, ярко догорая,
вечерняя заря передо мною
слилась в одно с осенней желтизною
в кастильском поле без конца и края.

За плугом борозда, еще сырая,
ложилась параллельно с бороздою,
и пахарь шел, рукой своей простою
в земное лоно зерна посылая.