Испанский вояж

— Мы должны потребовать от короля объявить награду тому, кто поможет в поисках убийцы. Мы должны быть тверды и едины и дождаться того, чтобы король считался с нашими требованиями. Мы не можем оставить безнаказанной смерть нашего дорогого Мигеля, иначе жизнь каждого из нас не будет в безопасности. Нас всех передушат и перережут в наших домах, и как лисы безмозглых кур в курятниках, — голос кардинала утратил обычную певучесть и грозно раздавался под сводами ризницы. Присутствовавшие выражали согласие. — Давайте скрепим наше решение священной клятвой на кресте, что мы найдем и покараем убийцу, а если нет, то пусть Господь накажет нас и детей наших за трусость и слабость. — При последних словах д’Инестроза поднял над головой распятие, и собравшиеся повторили за ним слова клятвы.

«Похоже на заговор, — подумал дон Ортега, выходя из собора. — Королю, видимо, придется уступить».

И действительно, скоро в городе узнали, что тому, кто откроет имя убийцы Филиппа Хуана Мигеля д’Инестроза, король обещает награду в пять тысяч песет.

* * *

Проснулась я с волнующим чувством предвкушения чего-то приятного, что обязательно должно случиться. Не открывая глаз, перебирала в уме возможные источники такого приподнятого настроения. «Наверное, снилось что-то хорошее, — сообразила наконец, пытаясь уцепиться за последние ниточки, связывающие явь со сном. — Да, путешествие, я куда-то ехала». И тут в сознании как будто открылся файл и появилась картинка. Конечно, мне снилось, что я путешествовала вместе с Аланом. Нам нужно было лететь, но аэропорт был закрыт из-за тумана. Деваться некуда, мы нашли какой-то пустой бар с пластиковыми столами и огромными окнами. Алан уселся за столик, устало положил голову на руку и заснул, а я стояла у окна, и передо мной расстилались холмы, поросшие лесом, в белых пятнах тумана. А там, где туман рассеялся, каждое дерево видилось так четко, будто было нарисовано тушью на рисовой бумаге. Я отвернулась от окна, и сердце мое томительно забилось: Алан так доверчиво спал на своем локте, но тут же подумала: «Хорошо, что рейс отложили, мы будем вместе еще долго, и никто нас не разлучит». Безотчетное счастье заполнило меня с такой силой, что я проснулась. Но предвкушение любви и радости осталось и наяву.

Возбуждение, охватившее меня, было таким сильным, что я бегом сбежала к морю: через холл, по ступенькам, по гулкому пустому подземному переходу, по деревянным настилам на пляже. Только на влажном утреннем песке исчез грохот моих каблуков, и стали слышны гулкие удары моего взволнованного сердца. Разбежавшись, я упала в воду, выдохнула и поплыла также шумно, как бежала. Потом взмахи рук стали медленней, я подняла голову и увидела, что буйки остались далеко позади.

После заплыва я вернулась в отель и нашла Марину в ванной, занимающейся утренним туалетом.

— Ну как водичка? — задала она самый главный курортный вопрос.

— Просто блеск, море, как зеркало, теплынь. Надо сегодня побыть на пляже подольше, — я начала переодеваться к завтраку.

— Брюки надевай, — приказала подруга, увидев, что я снимаю с вешалки малиновый сарафанчик.

— А это чем плохо? — удивилась я.

— Повязку на ноге не закрывает. Забыла, что теперь ты калека? — напомнила Марина о моем вчерашнем вранье. — Или ты больше не хочешь с ним общаться?

— Очень хочу. Он мне сегодня даже снился, — я собралась рассказать свой сон, но поняла, что рассказывать нечего. — А ты не можешь меня вылечить каким-нибудь чудодейственным способом? — Сегодня мне очень не хотелось притворяться.

— Если только волшебным заклинанием от вранья и кокетства, но чтобы оно подействовало, нужно истолочь драконий зуб с печенью мыши, съеденной черным котом при полной луне. Зуб дракона у меня есть, но полнолуние будет через неделю. За это время любая вывихнутая нога пройдет. Делай повязку и не забывай прихрамывать, — изложив все это, Марина прошла к шкафу.

— Как ты думаешь, мы с ним сегодня увидимся? — Мне очень хотелось поговорить на интересующую меня тему.

— По логике вещей, если он вежливый человек, то должен узнать, как твоя нога. А если ты ему тоже интересна, то простор для проявления чувств самый большой. Поэтому хромай что есть силы, — с этим напутствием мы двинулись на завтрак.

Войдя в ресторан, я обежала глазами зал. Алана не было. Мне даже шампанского расхотелось, настроение испортилось.

— Не унывай, куда ему деваться, не голодным же сидеть, — приободрила меня Марина.

— А вдруг он уже поел? — Моя грусть требовала утешений.

— Ничего, за ужином встретитесь.

— Ты что, я не доживу! — возмутилась я.

— Давай я тебе шампанского принесу, — Марина терпеливо уговаривала меня, как капризного, но любимого ребенка.

— Ну давай, а то вон идет мой главный конкурент: этот медведь, бурбон, монстр. Ему после вчерашнего, наверное, холодненького хочется, — я осторожно кивнула на входившую в зал пару.

— Слушай, совсем забыла тебе сказать, что я прочла вчера на его кредитке, — сказала Марина, аппетитно принимаясь за бутерброд с колбасой, в то время как я уныло шевелила ложкой разбухшие в молоке хлопья.