Испанец

Раньше ее на руки поднимал только Игорь, и то один лишь раз, осторожно, примеряясь к нежному весу ее небольшого тельца. У Марины был еще один комплекс; при своем небольшом росте она считала себя… толстой. Поводом к тому была роскошные грудь и бедра. На анорексичных моделей Марина уж точно не была похожа. Но даже заверения парней, которые за ней ухаживали, не могли убедить ее в том, что она вовсе не толстая, а весьма аппетитная девушка. Игорь тоже поднял ее осторожно, явно опасаясь ударить в грязь лицом. После этого он был в глазах Марины невероятным силачом.

Молодой человек, который теперь держал ее на руках, словно и не замечал ее веса вовсе. Он нес ее легко, словно она была не взрослым человеком, а маленьким ребенком. Его сильные руки обхватывали ее крепко, но бережно, и Марина, прижавшись к его груди, к яркой красной спортивной куртке, уловила свежую нотку в его чарующем горьковатом парфюме. Марина и пискнуть не успела, как он весьма скоро донес ее до своей машины и бережно опустил на сидение, помог удобнее устроить ушибленную ногу. Солнце светило ему прямо в лицо, высвечивало насквозь чуть растрепавшиеся черные волосы, и молодой человек, чуть склонившись, заглянул Марине прямо в глаза.

– Вы слышите меня? – произнес он медленно, явно для того, чтобы туристка поняла его. – Вы меня понимаете?

– Si, – еле слышно ответила Марина, потрясенная.

У испанца были невероятного цвета и красоты карие глаза, с какой-то типичной южной туманной ласковостью на самом дне. Красновато-карие, прозрачные, как заварка самого дорого чая, в обрамлении густых, черных, словно лакированных ресниц. Черные, тщательно уложенные волосы, черные брови. Очень мужественное лицо, тонкий породистый нос, чувственные яркие губы. Легкая небрежная небритость лишь шла ему; и Марина зависла, все еще ошеломленная столкновением и перемешавшимися в ее душе чувствами. Ей казалось, что она где-то уже видела это лицо, это широкие плечи и красивые, сильные руки. Особенно ее поразили его кисти – идеальных пропорций, длиннопалые, и жесткие, как сталь. Очень красивые, сильные руки…явно привыкшие к тяжелой физической работе. Странно; дорогая машина, прекрасный парфюм, породистое лицо – и физическая сила, которую можно объяснит только тяжелой работой.

«Ну вот, – мрачно подумала она, молча разглядывая своего визави, – вроде, удар пришелся по заднице, а повредилась голова. Еще немного, и я поверю, что встречала его в прошлой жизни, и это мой суженый… но какой же невозможно красивый мужик, Боже мой! Да, Испания стоила того, чтоб приехать и увидеть вот такого… и еще и на ручках поносил.. Господи, о чем я думаю?! Почему я такая дура?! Так, все, возьми себя в руки! Никаких парней! Дурацкая ты Полозкова, ты же понимаешь, что этот случайный знакомый сейчас исчезнет из твоей жизни, и бегать по Андалусии, его разыскивать, у тебя не будет ни времени, ни возможности?»

– Зачем вы прыгнули под машину? – хмурясь, допытывался испанец. Даже когда он сердится, на щеках его играли обаятельные ямочки, и Марина ощутила себя Вероникой, плавящейся под взглядом де Авалоса.

Глава 5. Знакомство

– Так зачем? – допытывался молодой человек. Солнце красиво сверкало в его темных глазах, и Марина подумала, что смотреть ему в лицо – это выше ее сил. – Вы точно не Гринпис? И я потом не увижу свое фото в газете с надписью «убийца»? Если это так, если я прав, то это самый глупый поступок, который я видел за всю свою жизнь.

Марина молчала, лишь отрицательно качая головой; она думала, что с Игорем у нее было что-то вроде любви с первого взгляда. Они просто увидели руг друга в праздничной танцующей толпе и просто подошли друг к другу. Без объяснений, без стеснения и без лишних вопросов.

Теперь же… рядом с этим мужчиной, Марина вдруг ощутила себя так, словно не было многолетней борьбы с «Полозковой» – уродливым чудовищем, взлелеянным ее матерью. Все то, что мешало ей жить, общаться с людьми, вдруг ожило, выбралось из самого дальнего, самого темного уголка ее души и завладело всем ее существом. Марина чувствовала, что не может и слова произнести и просто молча краснела, потупив взор. Не может поднять глаз, чтобы прямо глянуть в красивое лицо; не смеет и слова произнести, потому что горло ее перехвачено спазмом, и вместо слов наверняка будет какое-то жалкое мяукание.

«Да что со мной такое! – ругалась Марина, тая от прикосновения сильной ладони к своему плечу. – Ну, подумаешь – красивый, ну, подумаешь – совсем рядом со мной…»

Даже яростное рычание начальницы не сразу вернуло ее из мира грез на грешную землю, и родная речь показалась ей незнакомой и страной, а перед глазами все плясали яркие солнечные блики в темных красивых глазах.