Искусство думать. Латеральное мышление как способ решения сложных задач

На рис. 5 показан еще один способ деления первоначальной фигуры на составные части. Создается впечатление, что при таком разделении возникают более знакомые элементы, чем в предыдущих вариантах. Однако попытка описать соотношение этих элементов, чтобы их можно было собрать в целостную фигуру, столкнется с серьезными трудностями. Для объяснения недостаточно перечислить имеющиеся элементы, поэтому хорошо знакомыми должны быть не только сами составные части, но и отношения между ними. Часто деление фигуры на наиболее знакомые элементы приводит к тому, что расположение элементов в составе фигуры оказывается, напротив, наименее привычным. Поэтому крайне важно соблюдать баланс между привычностью элементов и привычностью их сочетаний.

Деление неизвестной геометрической фигуры на известные элементы всегда субъективно: знакомые элементы произвольно вычленяются из исходной фигуры. Перед нами не стоит задача непременно открыть именно те элементы, из которых фигура могла быть составлена исходно. Если описание получилось удовлетворительным, то не имеет значения, какой метод деления был при этом выбран.

Не имеет значения также степень адекватности предложенного описания – вполне может быть, что есть и более адекватные, но мы никогда этого не обнаружим, поскольку удовлетворенность имеющимся описанием или объяснением воспрепятствует поискам любого другого.

Пока отдельные элементы, созданные при произвольном делении первоначальной фигуры, соединяются должным образом, совершенно не важно, каким образом фигура была разделена при описании. Если же процесс является не столько описанием, сколько объяснением фигуры, то элементы не составляются вместе, а исследуются сами по себе. В этом случае выбор способа деления может привести к существенным различиям в объяснении фигуры. Мы склонны быстро забывать, что сами произвольно создали элементы для лучшего понимания ситуации. До момента их создания они вообще не существовали, хотя легко уверовать, что ситуация на самом деле образована из этих элементов. То, что какую-то конструкцию можно расчленить на определенные составные элементы, еще не значит, что она была составлена из этих элементов. Очень часто произвольное создание элементов (как в случае с нашей фигурой) ошибочно принимается за отчетливое восприятие этих элементов и их выделение из целостной структуры. Такое произвольное деление называется разложением на составные части.

Незнакомые ситуации всегда раскладываются на знакомые элементы. Рассматривая такой набор элементов как верное разложение ситуации на составные части, мы тем самым перекрываем путь к лучшему объяснению, для которого могут понадобиться элементы не столь привычные.

На рис. 6 показано разделение фигуры на две части. Получившиеся при этом элементы сложнее большинства использованных прежде, но мы можем описать их как I-образные, или двутавровые, сечения.

Сочетание этих элементов крайне простое: они просто расположены бок о бок. Подобный принцип деления фигуры показывает, насколько выбор элементов может упростить их соотношение.

Мы показали пять способов деления для описания одной и той же фигуры. Существуют и другие способы деления, на которых мы не стали останавливаться, ибо все имеет свои пределы. Возникает вопрос: какое из приведенных выше описаний следует считать наилучшим?

Все описания являются полными постольку, поскольку на части делилась вся фигура и ни одна часть не была опущена. Все деления в равной степени произвольны. Наилучшим, по-видимому, будет то деление, которое позволяет надежнее передать форму фигуры через описание. Дополнительным соображением для оценки деления может служить сложность словесной передачи того или иного описания: в одном случае для описания принципа деления может потребоваться всего лишь несколько слов, в другом – несколько фраз, хотя оба описания будут в равной мере надежными и достоверными. Короче говоря, самым лучшим делением будет то, которое является самым полезным, что бы под этим ни подразумевалось. Сам по себе ни один способ деления не лучше и не хуже других, но он может быть либо лучше, либо хуже в зависимости от контекста.

Контекст включает в себя запас знакомых элементов и их соотношений у человека, производящего описание. Важной частью контекста является также доступность (или оценка доступности) этих знакомых элементов и соотношений сознанию того человека, для которого предназначено описание. Например, если бы фигуру, представленную на рис. 1, нужно было описать инженеру, то деление, показанное на рис. 6, вероятно, было бы наилучшим, поскольку термин «сечение двутавровой балки» инженеру близок и понятен. Произвольность процесса деления позволяет осознанно производить его с учетом понятности для слушателя.

Если исходная геометрическая фигура (см. рис. 1) встречается в нашей практике достаточно часто, она становится знакомой – и надобность в ее делении на другие знакомые элементы отпадает. Фигура может стать настолько привычной, что сама станет полезным элементом для описания последующих незнакомых ситуаций.