Искушение Тьюринга

– Возможно? А я уверен, что лучшей кандидатуры нам не найти. Плохо, конечно, что он не расколол танцора, но с кем не бывает? В конце концов, мы здесь не для того, чтобы любой ценой добиваться от людей признания. Признание – классика, я согласен. Но мы должны идти в ногу с прогрессом, не так ли?

Ни Росс, ни Корелл не отвечали.

– Гомофилы развращают нравы и ослабляют нацию. С этим, думаю, согласны все. Нам стоит прислушаться к мнению епископов. Знаете, что они говорят? Что эта зараза распространяется и на женщин… Я… я просто отказываюсь верить в это.

– Но женская гомофилия не запрещена законом, – возразил Корелл.

– Это так. А знаете почему? Из опасения, что криминализиция развратит их еще больше. Всем известно, как легко поддаются женщины дурному влиянию, а запретный плод сладок. Я заговорил об этом только ради того, чтобы продемонстрировать, как далеко зашел прогресс, и напомнить вам, что пора действовать. Просто будьте решительнее. Я уже связался с коллегами из Манчестера, и вот что я вам скажу. Часть того, что было на Оксфорд-стрит, уже переместилась в Уилмслоу. И не надо делать такие глаза. – (Ни единый мускул не дрогнул на лицах Корелла и Росса.) – Их выдавили оттуда – и вот они здесь. Этого следовало ожидать. Гомофилы воображают, что в Уилмслоу им будет спокойнее. Только не воспринимайте это как критику в адрес криминалистического отдела… Или ладно, воспринимайте как хотите… Есть предубеждение, что в маленьких городках люди наивнее… И нечего закатывать глаза, надо работать! Вы слышали о парикмахерском салоне «Мужчина и красота»? Да, да… одно только название… Так вот, парень, который там заправляет… – Хамерсли заглянул в блокнот. – Некий Джонатан Крейг… он превратил это заведение в место встречи гомофилов. И они, не стесняясь посторонних глаз, щупают там друг друга. Мы уже получили много заявлений, в том числе и от миссис Даффи, которая и раньше нам помогала. Бескомпромиссная дама, должен вам заметить…

– Сплетница, – вырвалось у Корелла.

– Как, простите?.. – Хамерсли застыл, глядя на молодого коллегу.

– Своих проблем слишком много, вот и берется решать чужие… Простите, но если все опять упирается в этот источник информации, я отказываюсь заниматься этим делом.

– Что вы сказали? – Хамерсли не хотел верить своим ушам.

– Я не желаю иметь дело с этой сплетницей, – повторил Корелл.

– Потише, молодой человек…

– Я всего лишь сказал правду. Миссис Даффи мелет вздор.

– Вы клевещете на женщину, которая оказывает нам большую помощь… Но я еще не перешел к самому главному. Должен вам сказать, Корелл, – тут Хамерсли посмотрел на Росса, словно прося у него поддержки, – так вот, Корелл, к моему большому сожалению, вынужден сообщить вам… – Тут Хамерсли осекся и ударился в страстную проповедь о долге, морали и порядке.

Леонард молчал. Все было слишком очевидно, тем не менее он отказывался верить.

– Мне жаль, Корелл, – снова услышал он голос Хамерсли, – но есть компрометирующие улики против одной вашей близкой родственницы.

– Вы имеете в виду тетю Вики? – ледяным тоном спросил Леонард.

– Да, я имел в виду именно ее, – смущенный спокойствием Корелла, подтвердил Хамерсли.

Леонард медленно поднялся, чувствуя себя актером на сцене, испытывающим в отношении к своей публики нечто вроде благодарности. Сэндфорд, Кенни Андерсон и Алек Блок стояли не так далеко и все слышали. Корелл широко улыбнулся:

– В таком случае я хотел бы заметить дорогому суперинтенданту… – он сделал акцент на слове «дорогому», словно тем самым вкладывал в него особый смысл, – что между ним и моей тетей есть определенная разница. Для начала – она умна и достойна уважения. Кроме того, тетя Вики ненавидит лицемеров, а мистер Хамерсли, возможно, самый большой лицемер, каких я только видел в жизни. Но главное…

– Да как вы смеете… – чуть не задохнулся суперинтендант.

Однако вид потерявшего самообладание начальника лишь добавил Кореллу невозмутимости.

– Нет, нет, выслушайте меня, – продолжал он. – Хотя это даже хорошо, что вы меня перебили. Потому что я собирался сказать глупость, а именно, что вы сами производите впечатление человека нетрадиционной сексуальной ориентации. С другой стороны, так ли уж опасны эти люди? Назвать вас геем было бы слишком много чести. Вы – ветряная мельница, Хамерсли. Вы не имеете собственного мнения и держите нос по ветру. Кроме того, вы преследуете людей только за то, что они не соответствуют вашим понятиям нормы. Я презираю вас за это. А тетю уважаю. Впрочем, мне пора. Чувствую, что пришло время подыскивать другую работу.

Корелл сделал движение идти, но вместо этого остановился и оглядел притихшую публику. Он ожидал чего угодно – криков, взрыва негодования, – но Росс и Хамерсли выглядели скорее удивленными, чем возмущенными. Первым очнулся суперинтендант.

– Должен сказать вам… вы… попираете ногами закон… а с законом шутки плохи.

На секунду Леонард задумался, стоит ли ему отвечать на это. Потом снял с вешалки шляпу и коротко кивнул Алеку Блоку, ответившему на это понимающим взглядом.