Искушение для принцессы

Репортер с другой стороны схватил ее за руку и развернул лицом к себе:

– Означает ли это, что единственный незаконнорожденный Сантина больше не является незаконнорожденным?

Огромная толпа набросилась на нее. Перед лицом Карлотты мелькали локти, руки, микрофоны – со стороны репортеров в ход шли все средства. Каждый хотел оказаться первым, задать вопрос, придумать самый оскорбительный, мерзкий комментарий, который только возможен.

Карлотта была словно прикована к креслу. Ее окружили со всех сторон. Она хотела исчезнуть, но не могла даже пошевелиться…

– Отойдите! – наконец крикнула она.

Но шквал вопросов оглушал, и никто ее не слышал.

– Все отошли назад! – скомандовал Родригес.

Он стал собственноручно расталкивать репортеров, и только тогда они начали отходить назад.

Со злостью Родригес оттолкнул мужчину – того самого, который был ближе всего к Карлотте. Тот и не думал отступать, но Родригес схватил его и прорычал:

– Я сказал – назад, или ты больше не сможешь двигаться!

На этот раз толпа журналистов словно растворилась под яростью Родригеса, и Карлотта могла снова спокойно дышать.

– Вы все забыли, принцесса Карлотта Сантина – именитая особа. Она – моя будущая жена, ваша будущая королева. И вот еще. При выходе вы все сдадите свои беджики. Что будет с вашей аккредитацией журналиста – вернут их вам или нет – буду решать я! На данный момент все, что вам следует знать: Лука – мой сын, а Карлотта – невеста. И ничего непристойного в этой истории нет. Я требую к ним должного уважения.

Он лгал. Для нее. Для Луки. Он делал больше, чем просто давал ему свое имя. Родригес дал ему право быть его наследником, лишив этого неотъемлемого права своих будущих биологических детей.

Родригес подошел к Карлотте и протянул руку. Пока они выходили из комнаты, Карлотта не отпускала его руку, словно держалась за спасательный канат.

Они шли молча. Уже в его офисе у Карлотты началась истерика:

– Как я ненавижу это! Боже, ненавижу их всех!

Родригес стоял перед ней в растерянности:

– Ситуация вышла из-под контроля. Я был готов уже арестовать тех людей. Если бы только я знал…

– Всегда так происходит! Эти вопросы, обвинения…

– Больше этого не повторится. Я назвал Луку своим сыном. Он – мой наследник. В его свидетельстве о рождении графа «отец» пуста? – И когда Карлотта кивнула в подтверждение, добавил: – Тогда впиши мое имя.

– Но он… не твой биологический сын, – нерешительно произнесла она.

– Нет. Но какое это имеет значение, Карлотта? Клянусь – я всегда буду защищать его. Если хоть кто-нибудь посмеет причинить ему боль… Я уничтожу этих людей! Мой отец – моя плоть и кровь – всегда держал меня в страхе. Кровь еще ничего не значит.

Карлотта подумала о своей семье. Она любила их и верила – они тоже любили ее. Но эта любовь не была безусловна, эта любовь не выдержала испытания, не прошла проверку. И хотя отношения восстановились, раны так и не залечились.

Родригес прав. Кровь ничего не значит.

– Ничего не значит, – повторила Карлотта. Она села в кресло у его рабочего стола и почувствовала озноб. – Меня всю трясет, не знаю почему. Такое было, когда я была беременна Лукой. Эти ужасные вопросы, постоянные фотографии, заголовки в газетах… Журналисты преследовали меня везде. Они исказили все, чтобы получилась занимательная история, и заработали на этом деньги.

Родригес посмотрел на Карлотту, на ее заострившиеся черты лица, почти белые губы, грустные глаза. Он хотел прикоснуться к ней, утешить. Сделать что-то. Но не знал как… Не знал, на что решиться… Карлотта не должна была присутствовать на этой пресс-конференции. Он должен был предусмотреть все. Но решение, которое Родригес принял по поводу Луки перед самой речью, было внезапным. Именно тогда он понял – ему необходимо сделать Луку частью себя. Частью семьи. Чтобы защитить его от сплетен и нападок. Сплетни, конечно, все равно будут, но благодаря его незавидной репутации будет нетрудно поверить, будто он зачал Луку, не подозревая об этом.

– Я не знаю, справлюсь ли, – прошептала она. – Иногда мне кажется: когда я была в Италии, все было проще…

Что-то в его груди раскололось. Рассыпалось на миллионы кусочков. Родригес стоял онемевший, неуверенный. Он не знал, как дальше действовать. И вообще, имел ли он право быть рядом с ней в этот момент? Но ей так нужна поддержка!

Карлотта находилась здесь, потому что ее вынудили. И поначалу его самого это не волновало. Он прекрасно знал – она не хотела выходить за него замуж, и делала принцесса это только из-за чувства долга. И его это устраивало.

Чем же он был лучше своего отца?

Карлотта встала, на ее лице буквально отпечаталась усталость.

– Спасибо, Родригес. За все, что ты сделал. Я благодарна тебе. Прости за… это был эмоциональный срыв. Я просто не могу находиться под прицелом общественного внимания. Это не для меня. Полагаю, мне нужно привыкнуть, не так ли?

– Тебе нужно немного отдохнуть.