Искушение чародея

Предмет внимания Хранителей будущего валялся на диване и выглядел неважно. Мощный организм резидента справился с алкоголем, но остаточная меланхолия, так хорошо знакомая всем последователям Эпикура, венчала лоб легионера, точно рубиновая звезда шпиль Спасской башни.

— Вот, — Коля достал из сумки бутылку пива, открыл и протянул Павлу, — у нас так принято.

Агент принял подношение и сделал долгий глоток. Прислушался к ощущениям, улыбнулся.

— Вы сказали, что знаете меня? Но раньше мы не встречались. Я бы запомнил.

— Нет, не встречались. Но ты ведь Тот самый Коля из прошлого, — Павел отхлебнул еще пива.

— В каком смысле тот?

— Книга твоя. Стихи, кажется. Она у нее в спальне, на полке, понимаешь? Я ей: «Зачем это здесь?», она говорит: «На память». Пришлось ознакомиться, все-таки раритет. Бумажную книгу у нас встретишь не часто. Стихи слабенькие по большей части, но вот это мне понравилось:

Любит, любит трилобит,
Чтобы был пролом пробит,
Любит лбом долбить проломы.
Все долбит, долбит, долбит…

У Коли действительно вышел сборник стихов «Гостья из будущего». Ребята подарили на выпускной. Маленькая книжка, в дешевой мягкой обложке. Правда, на форзаце была фотография Герасимова в папином импортном пиджаке и Фиминой белой шляпе.

— Вы знаете Алису? Вы ее друг?

— Друг, — грустно сказал Павел. — У тебя в комнате портрет висит. Подаришь?

— Нет, — честно ответил Герасимов.

— Я так и думал. Ладно! — легионер неожиданно бодро вскочил с дивана. — Мне вроде прогулки показаны? Пошли, что ли, кондиционироваться?

И они пошли. Сначала на улицу Кропоткинскую в бар «Медведь», потом сели на пятнадцатый троллейбус и поехали к Новодевичьему монастырю кормить уток. Перешли мост и от Бережковской набережной опять поехали кататься на «рогатом» транспорте. У Киевского вокзала к ним привязались цыгане, но легионер вновь применил древнегерманский язык, и цыгане отстали. У оптовых ларьков на Дорогомиловской взяли по мороженому и через Бородинский мост добрались до МИДа. Павел разговаривал мало, все больше смотрел по сторонам. На Колины вопросы об Алисе отвечал односложно. Отец — директор Космозоо, мировой мужик, мать — известный архитектор. Иногда резидент узнавал место и останавливался, восхищенно восклицая: «О! Надо же — магазин! А у нас здесь стоянка флипов» или «Ты смотри, здесь, оказывается, дом был!»

Коля довел Гераскина до своего любимого местечка. Кабачок назывался «Барвиха» и находился в переулке между Арбатом и Калининским. Маленький, уютный стеклянный скворечник, где собирался разномастный творческий народ. В холодные дни здесь топили камин. По телевизору крутили редкие записи рок-концертов, какие и на Горбушке не найдешь.

В «Барвихе» они задержались надолго, а когда стемнело, опять вернулись на Арбат и дошли до Гоголевского бульвара. Тут Коля почувствовал, что устал, и присел на скамейку. Двужильный Гераскин пожал плечами и упруго опустился рядом.

— А в вашем времени Гоголевский остался? — спросил Коля — Я в тот раз до него не дошел — на самом деле, он как раз был на Гоголевском, но хотел услышать, что скажет Павел.

— Остался, — усмехнулся агент, — только у нас здесь лес. Подосиновики растут. А там, — он указал в сторону метро «Кропоткинская», — база юных натуралистов.

Помолчали, наблюдая за редкими в поздний час прохожими.

— Чего ты все вокруг ходишь? Ну, спроси, было у нас с ней? — не выдержал порывистый Павел.

— Прости, я как-то… — Коля хотел спросить, но не решался. Он привык думать об Алисе, как о недоступной мечте, и вдруг она совсем рядом. Словно в соседней комнате. А неуравновешенный грубиян Гераскин общался с ней все это время.

— Мы встречались, — наконец сказал Павел. — Нас многое связывало. Миллион приключений, знаешь ли. Какое-то время было все хорошо, и я сделал ей предложение.

— А она?

— Отказала. Просто сказала «нет» и все. Тогда я и устроился в Институт Времени. Хотел, чтобы забросили куда-нибудь подальше. Думал как-то заглушить… Забыться.

— Ясно, — Коле стало неуютно. Зачем этот буян открывается ему? «Потому что больше некому», — пришла внезапная мысль. Потому что теперь неудачник Герасимов — единственная связь потерявшегося агента Гераскина с родным домом. Коля вдруг испытал чувство ответственности за этого непредсказуемого, опасного и очень одинокого человека.

— Я вот хотел спросить… — неуверенно начал он. — Девятый легион погиб в Британии. Разве машина времени работает как телепорт?

— Нет… во всяком случае, мне об этом неизвестно, — Павел удивленно глянул на Колю, он думал совсем о другом, и неожиданный вопрос застал его врасплох, — а ведь правда… Я плохо помню скачок. Меня словно волной накрыло. Да, точно! И на землю швырнуло. Такого при обычном переходе не случается.

* * *

— Обычный скачок в прошлое сейчас невозможен, — Игорь Николаевич указал на Меркурий, — аппараты Института Времени выведены из строя. Многие агенты застряли в прошлом. Судьба всей организации под угрозой.