Искушение чародея

— А я как раз к тебе, — немного не доходя и не успев поздороваться, сообщил Славка. — Представляешь, Максимка совсем офонарел! Такая погода, а он уткнулся в учебники и говорит, что, пока не выучит, никуда не пойдет. Хотя папаша его вместе с Ложкиным и Минцем отправился на рыбалку.

— Врешь? — с тающей надеждой переспросил Лапкин. Такой подлости от Удалова он не ожидал. Купцов — другое дело, он может не учить и получать пятерки, но Удалов? Если и этот станет хорошо учиться, то что станет с ним, с Эдиком?

— Если бы… — Славка махнул рукой. — Я его чуть не силой тащил. Уперся — и ни в какую. Может, вдвоем попробуем?

— Пошли! — Эдик сказал это таким тоном, словно речь шла о пешей экспедиции в Антарктиду.

Вместо далекого шестого континента приятели двинулись в сторону Пушкинской.

— Знаешь, я прежде думал, что он на меня все еще дуется, — продолжал по дороге жаловаться Славка. — Ну, за «Спринт». Потом смотрю: вроде не похоже. Да и помирились мы с ним давно и по-людски. Чего я только не испробовал! Даже в кино звал за свой счет. Не помогло.

— Что? — брови Эдика невольно поползли куда-то в сторону затылка. Он не ожидал, что заскок Удалова окажется настолько серьезным.

— Да-да, — подтвердил Рыжиков. — Представляешь? И это кто? Макс? Да сказал бы мне о нем кто такое, я бы первым онемел! Звони, — они уже стояли перед дверью.

Лапкин резко нажал на кнопку звонка. Некоторое время в квартире было тихо, и Эдик уже собрался повторить, но дверь открылась, и на пороге выросла Ксения Удалова, мать Максима.

— Здравствуйте. Макс дома? — спросил Лапкин. Маму своего приятеля он немного побаивался.

— Максимка! Тебя! — крикнула тетя Ксюша, однако предупредила: — Вы проходите, только ненадолго. Ему учиться надо.

То, что открылось их взору, потрясло впечатлительного Эдика. Удалов-младший сидел за столом и учил. Перед ним лежали два учебника физики, старый и новый, какой-то толстый словарь и тетрадь, густо исчерканная формулами. Видно, Максимка не просто учил, но и пытался что-то решать. В первую минуту Макс даже не обратил на своих приятелей внимания, а когда, наконец, поднял голову, на его полноватом лице промелькнула гримаса недовольства.

— Здорово! Пошли погуляем, — с места в карьер начал Лапкин.

— Не сейчас, ребята, — Удалов лишь покачал головой. Его было не узнать. — Прежде разберусь со всем этим, — он кивнул на стол. — Вы лучше вечерком зайдите.

— Брось, — откладывать прогулку на вечер Эдик не хотел. — Все равно не спросят. Ты лучше посмотри, какая погода! Благодать! Сашку с собой возьмем.

— Не пойду, — Удалов тяжело вздохнул. — Я сегодня решил новую жизнь начать. Каждый день по четыре часа занятий.

Славка взглянул на Эдика, словно говоря: «Вот видишь! А ты не верил!»

Однако Эдик решил не сдаваться.

— Чудак! Кто же новую жизнь начинает с воскресенья? Надо с понедельника. Хочешь, завтра вместе начнем?

— Да я бы с радостью, — в голосе Удалова промелькнуло колебание. — Просто решил сегодня. Вернее, уже даже начал. А вы завтра присоединяйтесь. Лады? — и он посмотрел Лапкину в глаза.

«Оставьте меня в покое. Ну, пожалуйста. Мне же и так трудно», — прочитал во взгляде Удалова Лапкин. В свою очередь Эдик собрал все силы и так же, взглядом, попытался сказать: «Ты идешь с нами. Брось дурить. Все начнем учиться с понедельника. А сейчас пошли в парк». Он еще не досказал до конца, как почувствовал, что с Максом что-то произошло. Удалов безвольно поднялся и двинулся к двери, согласно кивая:

— В парк, так в парк.

Рыжиков застыл с разинутым ртом, потом перевел взгляд с Удалова на Лапкина и обратно, но понял только одно: Максим передумал и согласен идти гулять. Только почему-то хочет идти так, не одеваясь и не обуваясь.

— Оденься, — сказал Славка машинально, но Максим не расслышал и уже взялся за ручку двери.

— Ты что? Так и пойдешь? — тут же присоединился Эдик. — Одевайся.

Так же безвольно Удалов сунул ноги в туфли и накинул куртку. Он даже не посмотрел на мать, выглянувшую в коридор и с укоризной провожавшую взглядом сына. Дверь закрылась, как надежда на новый образ жизни, и приятели спустились по лестнице во двор.

Легкий ветерок обдул лица. Максим вдохнул раз, другой, и с недоумением огляделся. Впечатление было такое, словно Удалов абсолютно не знает, как оказался на улице. В душе Лапкина в который раз на протяжении утра зашевелилось все то же смутное чувство. Удалов провел рукой по непричесанным волосам, тряхнул головой и пробормотал:

— Ну и черт с ним!

— С кем? — поинтересовался Рыжиков.

— Просто с ним. Куда пойдем?

— Ты сам сказал: в парк.

— Я? — удивился Максим.

Эдик не отрывал от него взгляда. В голове отчетливо шевелилось: «В парк думал идти я, но вслух-то я этого не произносил!» И следом, как озарение: «Может, гипноз?»