Искушение Анжелики

— Спи, мой ягненочек, спи, мой ангел. Завтра нам обоим предстоит долгая дорога в пустыне. Может, он и впрямь произнес эти слова?

Глава 6

И снова Колен, на этот раз при розовом блеске рассветного неба, тихонько тряс ее за плечо, повторяя:

— Море уходит.

Анжелика приподнялась, опершись на локоть, откинула волосы с лица.

— Туман еще густой, — сказал Колен. — Если ты поспешишь, то успеешь пересечь бухту незаметно.

Анжелика вскочила на ноги, стряхнула песок с платья.

Время действительно было ее сообщником. Туман стоял в некотором отдалении от берега. Весь пронизанный светом, он, тем не менее, надежно закрывал остров от Голдсборо. Ветра не было, наступил тот час покоя, когда воркование горлиц мягко вплеталось в тишину, придавая ей глубину и какую-то колдовскую силу. Чайки, как маленькие алебастровые сосуды, установленные на черных остриях обнаженных отливом скал, словно включались в неподвижность зари, а если и поднимались, то лишь для медленного, бесшумного полета, белые, похожие на молнии, пронизывающие золотисто-розовые клочья тумана.

Сильный запах водорослей растекался во влажном утреннем воздухе, подымаясь от широкой полосы грязи и тины, открытой отступившими волнами.

У Анжелики загорелась надежда, что удастся вернуться тайком в Голдсборо, и что, благодаря чудесному совпадению обстоятельств, ее отсутствие может остаться незамеченным. В конце концов, кому придет в голову узнавать, провела ли она ночь в своем доме? Кроме мужа, конечно.., который, принимая во внимание ледяную холодность их отношений со вчерашнего дня, гоже не должен бы беспокоиться. Если ей повезет, ее выходка, неожиданная и необъяснимая, может сойти ей с рук.

Она поспешила к берегу. За ней последовал Колен, наблюдая, как она нащупывает ногой первые камешки брода.

— А ты? Что же будет с тобой? — вдруг спросила она.

— О, я!..

Он махнул рукой куда-то вдаль.

— Я попытаюсь найти тех, кто украл у меня саблю и пистолеты. А затем постараюсь исчезнуть…

— Но, Колен, — вскрикнула она. — Ты ведь один! И у тебя ничего нет!..

— Не беспокойся за меня, — ответил он с иронией. Я не ребенок в пеленках. Я Золотая Борода.., не забывай этого.

Она остановилась в нерешительности, как бы не желая его оставлять.

Анжелика ощутила всю страшную безысходность положения этого человека. У него не было даже оружия. Он стоял перед ней на берегу пустынного островка, этот гигант с голыми руками, который, едва рассеется туман, превратится в загнанного зверя, в легкую добычу врагов, выслеживающих его в лабиринте островов.

— Иди же, — сказал он с нетерпением. — Иди.

Она подумала: «Надо найти Жоффрея… Рассказать ему все… Чтобы он дал возможность Колену хотя бы скрыться, убежать, покинуть Французский залив…»

Она в последний раз повернулась к нему, чтобы запечатлеть в своей памяти его лицо викинга, с голубыми, как две капельки неба, глазами.

И именно во взгляде Анжелики, искаженном страхом, он увидел надвигавшуюся на него опасность.

Он повернулся, приготовился к прыжку, вытянув вперед свои мощные руки, готовые хватать, душить, бить, убивать.

Человек в черных доспехах бросился на него, затем еще четверо, шестеро, десяток. Они бежали отовсюду: из леса, из-за скал.

Испанцы Жоффрея де Пейрака! Анжелика узнавала их, как в кошмарном сне, словно то были дьяволы, скрывавшие свои свирепые рожи за знакомыми лицами.

Они приблизились и окружили их без малейшего шума, не нарушив тишины даже шорохом шагов по песку.

В первую секунду, увидев, как они набросились на Колена, Анжелика не поверила своим глазам. Она подумала, что это какое-то наваждение, плод ее испуганного воображения.

Она забыла, что эти люди были набраны де Пейраком из числа воинов перуанских джунглей, отличающихся змеиной хитростью и кошачьим коварством, жестокостью индейцев и фанатизмом мавров, чья кровь текла в их жилах.

Педро, Хуан, Франциско, Луис… Она знала их всех, но в данную минуту не могла отличить одного от другого. Они были воплощением злой и жестокой силы, обрушившейся на Колена. В молчаливой схватке с ним слышался лишь скрежет зубов, сверкавших на их лицах цвета жженого хлеба.

Колен сражался, как лев, окруженный стаей черных собак. Он дрался голыми кулаками, ранил руку о стальную каску одного из солдат, отбиваясь от них с такой яростью, что несколько раз ему удавалось разбросать нападавших, вцепившихся в его одежду.

Но силы были неравны, и в конце концов испанцы свалили его на колени, а затем и на спину. Один из солдат уже занес над ним копье.

В тот же миг раздался крик Анжелики.

— Не убивайте его!

— Не бойтесь, сеньора, — успокоил ее дон Хуан Альварес. — Мы только хотим его усмирить. Нам приказано взять его живым.

Высокомерный, полный подчеркнутого осуждения взгляд черных глаз дона Хуана остановился на Анжелике. Его удлиненное, аскетическое лицо, всегда немного желтоватое, выступало, как обычно, из воротника, гофрированного на старинный манер.

— Следуйте, пожалуйста, за нами, сеньора, — сказал он чопорным, но в то же время твердым тоном.