Искушение

Сегодня приходили Мурас и Саня. Шутили, пытались поддержать. Но мне было невесело. Совсем. После их ухода на карту с Саниного счета упала значительная сумма денег.

Закрываю глаза, хочу провалиться в сон, проснуться и осознать, что все это воображение. Что это все – моя буйная фантазия. Но это не так. Сжимаю кулаки до боли в конечностях. Чувствую себя гребаным желе. Сил нет.

Гера спит в соседней палате. Ей разрешили иногда там отдыхать. Она сидит здесь сутками. Пытается меня развлечь. Взяла отпуск и что-то там делает на фрилансе. Я не вникал, мне абсолютно не до этого.

А еще я все больше анализирую последний год… анализирую и понимаю, что он был не так хорош, как мне казалось. Я забыл о том, чего действительно хотел. Погряз в проявляемом успехе. В кэше. Мне было с*ать на все. Я жил, чтобы купить новую тачку, слетать в Лондон… бред. Какой все это бред. Деньги не делают тебя счастливым. Лишь на миг. Тебе кажется, что жизнь удалась, что ты на вершине мира. Но это обман. Самообман.

Если бы я мог отмотать время назад, то поступил бы иначе. Моя жизнь больше не принадлежала мне, Гера меня ненавидела, Ма обижалась… я сделал все, чтобы доказать всем, что я полный урод… пожинаю плоды. Как видимо.

Мама же теперь приходит каждый день. Говорит с врачом о следующей операции, ко мне почти не заходит. Наш последний разговор касался моей деятельности и изменений, которые она повлекла, поэтому она осталась больше чем недовольна. Мы впервые за этот год высказали друг другу все, что думаем. Только толку теперь? Я все равно калеч.

– Привет, как настроение? – Ма заходит в палату.

Вспомнишь, называется.

– Сойдет…

– Я поговорила с доктором, назначили дату операции на следующий понедельник.

– Сколько бабла ты уже отдала этим коновалам?

– Это не имеет значения.

– Имеет. Ты берешь деньги у Доронина? С моих счетов ничего не снимается…

– Богдан, я не хотела говорить тебе, – Марина опускает глаза, стараясь сделать повисшую паузу короче, – это его сын… виновник аварии – сын Доронина. Я не знала, как поступить… приходили из полиции, ты был без сознания… и я решила, что принять помощь мне важнее, я хочу, чтобы ты поправился… и я… Саша – хороший человек, иногда мы не в силах отвечать за поступки наших детей.

Я молчу. Мне сказать нечего. Совсем. Пусть все это уже закончится. Мама сидит рядом, ждет какой-то ответ, но его не будет.

Дверь распахивается без стука. В палату вваливается паренек лет восемнадцати, позади уже знакомый мне дяденька в черном костюмчике.

Понимать не приходится, я и так знаю – семейство Дорониных.

Только этого мне не хватало. Марина поднимается, боязно смотря мне в глаза. Если она переживает за мою реакцию, то мне пох*й. Мог бы я ходить, разъ*бал бы этому мажору все рожу, а так… что я могу?

Доронин-старший внимательно осматривает палату, хмурится.

– Может быть, стоит перевести тебя в немецкую клинику?

– Спасибо, – расплываюсь в дружеской улыбке, – без вас как-нибудь. Лучше сынку своему лоботомию сделайте.

Мажорик меняется в лице. Смотрит хищно, но я прекрасно вижу одно: батю своего он боится, как самого страшного кошмара.

– Да ладно тебе, не ной. Залечат твою ножку, – заглядывает в окно, – видок здесь так себе.

Мама бледнеет. Я ухмыляюсь.

– Вон вышел отсюда, – Доронин сотрясает палату одним голосом.

– Па, я же…

– Пошел вон, в машине меня жди, щенок…

– Ладно, – фыркает, но уходит.

– Прости моего сына, – смотрит на Марину, ну в принципе я так и думал, этот мужик готов целовать песок, по которому она ходит. Ничего за этот год не изменилось.

– Я говорила, что это плохая идея…

– Извини, ты была права…

– Выясняйте отношения где-нибудь в другом месте, – бормочу через силу.

Честно, даже интересно, почему Ма не строит с ним отношений, хотя… этот чувак явно женат.

В палате наступает тишина. Она мне не нравится. Славно богу, Гера разбавляет обстановку. Она вползает в палату заспанная, все еще протирающая глаза. Увидев происходящее, замирает.

– Мы пойдем, я приду завтра, милый.

Они уходят, а Гера ошарашенно смотрит им вслед.

– Это же Доронин?

Киваю…

– Что он тут… Марина его знает?

– Я тебе больше скажу, его сыночек въ*бался в мою тачку.

– Значит, грехи замаливать приходил?

– Что-то вроде того.

– Знаешь, я сейчас скажу одну вещь, которая тебе не понравится… будет лучше, если Мама Марина перестанет с ним общаться.

– Рассказывай давай, сорока…

– Ну, насколько я слышала из давних разговоров отца, Доронин очень влиятельный мужик, из аппарата президента, кажется. Папочка давно хотел с ним познакомиться, но на приеме лет пять назад охрана его к нему даже не подпустила. А еще говорят, он свою жену в психушку упрятал…

Герины откровения меня забавят и настораживают одновременно.

– Хватит страшилок.

– Да я просто говорю, что слышала…

С новости о Доронине проходит дней семь. Проведена еще одна операция.

Ма говорит с врачом, думая, что я не отошел от наркоза. Они говорят, но я все слышу.

Вердикт не впечатляет.

Если я буду ходить не хромая, это будет великое достижение. Про спорт можно забыть. Слишком травмоопасно, и боли не дадут мне полноценно вести бой.

Отключаюсь.

Гера приходит к обеду.