Искушение

Через секунду она оказалась в его объятиях! Официантка, он не запомнил, как ее зовут, быстро возвращалась обратно, и они столкнулись в дверях лицо в лицо. От неожиданности Катя отшатнулась, Андрей в последний момент успел поймать ее, легко прихватив и притянув к себе испуганно сдвинутые плечи и вскинутые руки.

– Простите… я… – Катя испуганно смотрела на него своими бархатными глазами, – я вас задела? Ударила? – В руках у нее был пустой ящичек из-под грибов.

– Нет-нет, это я виноват! – он кивнул ей и вышел на улицу.

– Андрей, – навстречу шла Светлана. – Ты куда исчез? Там Бронштейны приехали!

Гости, как это всегда и случается, разделились. Кто-то выпивал у барной стойки, заставленной всем, чем только можно, хохотали, громко рассказывали что-то друг другу, дети на опушке взлетали над огороженным батутом и визжали на весь лес. Рядом негромко разговаривали нарядно одетые мамаши, были и няньки, каждая нянька стояла отдельно и неотрывно следила за улетающим в небо ребенком.

Больше всего народу собралось вокруг футбольного поля. Отцы семейств, с закатанными по-деревенски дорогими брюками и в дорогих рубашках носились по полю за мячом. Некоторые играли, потому что выпили, но кое-кто вполне прилично, один седоватый пузатый дядька, проявляя невероятную для возраста и живота прыть, обводил всех, обманывал, пропускал мяч между ног защитников, за него болели, зрители кричали: «Витя! Витя!» А он, обыграв полкоманды, никак не мог забить в ворота, которые отчаянно защищала крепенькая черноглазая девушка. Пузастый Витя весело и виновато разводил руки, со лба и по шее катил пот.

Было тепло, сквозь тучки временами проглядывало голубое небо, дождик, целый день собиравшийся мелко посыпаться с неба, так и не надумал. Гости были одеты легко. У дальней опушки из леса вышли две пожилые женщины с корзинками в руках. Это были мать и теща Андрея. В резиновых сапожках и прозрачных плащах, они, «усталые и довольные», вышли на дорожку и двигались к дому.

– Ты видишь, Лидочка, они никогда не собирают грибы! – Мама Андрея была полная и упрямая, она показывала свою корзинку с сыроежками и маслятами: – А на рынке покупают!

– Так когда им… – заступалась беззлобно теща, у которой в корзинке лежала одна книжка и большой красивый мухомор.

– Ну, Мери научили бы… – настаивала мама.

Приехали музыканты. Они тоже сильно опоздали из-за пробки на шоссе, и пока оркестранты настраивали струнные, трубач – парень лет тридцати вышел с небольшой трубой к бару, встал в сторонке и заиграл что-то джазовое, веселое и притырочное, на самом деле весьма виртуозное. Он начал скромно и негромко, и поначалу господа лишь мельком глянули на него как на новое лицо, не отвлекаясь от своих разговоров. Трубач добавил громкости и радости, гости невольно заулыбались и стали стекаться со своими стаканами, бокалами и рюмками. Любовались приплясывающим весельчаком… но он еще и умел! Выдавал сложнейшие колена и высочайшие ноты, от чего его напряженные губы белели, а лицо краснело, но он только радостнее становился и озорной бесенок еще пуще и веселее начинал скакать в его глазах. Потом он, сделавшись вдруг серьезным и даже озабоченным, не прерывая музыки, снял раструб, скосив глаза, осмотрел его и небрежно бросил в траву, потом, продолжая играть, стал разбирать инструмент, «удивляясь», откуда в нем столько всего, наконец, в его напряженных губах остался один мундштук, который выдавал все такую же веселую негритянскую музыку. Публика аплодировала, не щадя рук.

Это был, конечно, старый трюк, известный музыкантам, но исполнен он был с блеском, юмором и очень большим мастерством. Публика хлопала и радостно обменивалась восхищениями. Вскоре музыкантов уже было двое, флейтист встал рядом, потом явились скрипки, виолончель и контрабас и это была уже музыка-музыка! Публика слушала и любовалась. Играли высокие профессионалы. Смонтировали ударную установку. Музыка была по большей части классическая, известные пьесы, аранжированные к случаю, но играли и современные шлягеры.

Андрей стоял с институтским товарищем, теперь известным в узких кругах финансистом. Миллиардер из российского Форбса, из конца, правда, сотни, но все-таки. Публичным, кстати, Семен никогда не был, поскольку бизнес его был завязан на казенные корпорации.

Он был конченый трудоголик, никогда не был женат и здесь гулял один, по дальним дорожкам с бокалом вина. Иногда разговаривал по телефону. Семен любил две вещи в жизни: деньги и музыку – он был страстный меломан, в его загородном доме стояла ламповая аппаратура, стоившая целое состояние. Сейчас он подошел на звуки музыки:

– Что за люди, Андрей? Очень неплохо, откуда они?

Андрей нагнулся к уху Семена и что-то сказал. Потом посмотрел довольно, типа, ну как?! Семен недоверчиво повернулся на музыкантов и неодобрительно покачал головой:

– Нет, впечатляет, конечно, но… с чего гуляешь? – с некоторым недоумением, все так же приятно улыбаясь, спросил Семен.

– А что не так, Сеня? – обнял его Андрей.

– С чего шикуешь, интересуюсь? Или гостиницы свои пристроил?