Искупление (ЛП)

Я взглянул на закрытую дверь. Майя была там и не знала, что этот мир без ее сестры всегда будет немного темнее. Мне не хотелось разговаривать.

Я не был готов к этому. Да и буду ли когда-либо?

Оставалось слишком много секретов, которые я скрывал от нее, так много невыясненных вопросов, что стало сложно помнить, что нужно сохранить при себе, а чем можно поделиться. Она способствовала тому, чтобы я не мог держаться от нее на расстоянии.

А это как раз то, что мне нужно делать.

Она хрустнула суставами пальцев.

— Когда ты почувствуешь, что воспоминания возвращаются… Просто похрусти суставами пальцев, и не останется ничего, кроме мимолетной мысли. Понимаешь меня?

Майя заморгала, ее глаза остекленели.

— Нет.

Я приложил нож к ее запястью и медленно провел по коже.

— Это больше не причиняет боль, не так ли?

— Нет, — она была в шоке. — Это чувствуется…

— Как освобождение, — ответил я за нее. — Так и должно быть. Теперь, что происходит, когда ты хрустишь суставами?

Ее взгляд метался из стороны в сторону не в силах сосредоточиться на какой-либо вещи слишком долго.

— Я… — она снова моргнула. — Это значит… это значит, что я вспомнила, но не знаю, что именно.

— Ты вспомнила, как сильно ты любишь мороженое.

Она кивнула.

— Да… Ванильное.

— Ты любишь ванильное.

Сыпля проклятиями, я оттолкнул воспоминания и встал, чтобы бросить взгляд на свое отражение в зеркале. Каждая прядь темных волос была на месте, новый черный костюм превосходно скроен, голубая рубашка в полоску застегнута на все пуговицы, но мои глаза. В них, как всегда, не было блеска жизни. И в этот день, единственный из всех остальных, меня это волновало. Потому что это было еще одним напоминанием, что мир несправедлив.

Что такой человек, как я, продолжал жить.

В то время как такие, как Энди, уходили слишком рано.

Ничего похожего на справедливость.

Я сжал кулаки. Вот почему я так сильно работал над тем, чтобы спасти Майю, вот почему я подписал этот чертов контракт с ее отцом, почему я рвал задницу, чтобы держать ее на расстоянии.

И тогда, когда придет время.

Тьма станет для нее не тюрьмой.

А свободой.

ГЛАВА 13

Убийца, который орудует на пирсе, все еще на свободе, хотя в течение недели и не было зарегистрировано ни одного убийства.

~ «Сиэтл Трибьюн»

Майя

Этим утром я быстро выучила кое-что о Николае — у него раздвоение личности. На самом деле, нет, но это было единственным объяснением, почему вдруг доминирующий и ужасающий человек взял растение у престарелого портье и полил его.

Да, вы не ослышались, он полил его.

Я бы рассмеялась, если бы это было смешно, но это было очень странно. Это как смотреть на политика, который запускает кампанию под лозунгом «Я нормальный, такой же, как и все». Я даже начала ожидать, что он начнет целовать младенцев и бесплатно раздавать щенят. Он спокойно и — что наиболее шокировало — терпеливо объяснил, что я должна буду делать в течение дня в соседнем с ним кабинете.

Исследование.

И тогда, словно у него было раздвоение личности, он просто… Переключился. Он мельком взглянул на мобильный телефон, который держал в руке, побледнел, после чего выпалил инструкции о том, чтобы я соответствовала той зарплате, которую он платил.

— Новейшие штаммы венерических заболеваний, — он бросил папки на мой стол. — Изучи собранную информацию и исследуй возможные пути излечения.

Он начал потеть.

Потом чуть не наткнулся на стену, пока шел к той странной секретной двери, и захлопнул ее.

Мое сердце сильно стучало в груди от воцарившейся некомфортной тишины. Что он делал?

Я проглотила комок страха в горле, потому что он был не просто странным, он был совершенно непредсказуемым.

Я сильнее сжала руки на большом дубовом столе и посмотрела на кофе-машину слева от меня. Что же, по крайней мере, я знала, как делать кофе. С этим я могла справиться. Не имея ни малейшего понятия, когда он выскочит из своей суперзлодейской комнаты, я сделала две чашки, одну поставила на его стол, а вторую взяла с собой в кресло, попивая и разглядывая папки.

Спустя десять минут после своей странной вспышки, Николай появился в дверях. Вид его был непоколебим, руки по бокам сжаты в кулаки.

— Все в порядке? — спросила я.