Искупление

Габи встретила его сиятельство книксеном и потупленным взглядом. Герцог задержал на ней взгляд, затем подцепил за подбородок и задрал голову вверх. В испуганных глазах девушки плескалось удивление и растерянность, но взгляда она не прятала. Ничего не знает, понял Найяр. Естественно. Отпустив служанку, он прошелся по покоям, выискивая взглядом, что же не давало ему покоя последние четверть часа. Наконец, в памяти всплыл эпизод с ожерельем. Да, что-то было, что он пропустил мимо внимания, залюбовавшись игрой камней в лучах утреннего солнца. Бесово ожерелье отвлекло его, обмануло, заманило в сверкающую ловушку.

Уверенно подойдя к ларцу, герцог попробовал открыть крышку, но ларец оказался заперт на ключ. Крикнув Габи, его сиятельство коротко велел:

— Открыть.

Девушка замельтешила, пытаясь найти ключ, но на привычном месте его не было. Служанке Сафи доверяла, она никогда не прятала ключ от Габи, но сейчас его не было, что еще более утвердило Найяра в правильности своих подозрений. Вскоре в покои вбежал слуга с фомкой. Герцог отошел в сторону, давая возможность пожилому мужчине выполнить его работу, но глаз с ларца не сводил, словно хотел увидеть сквозь, покрытую тонкой чеканкой, крышку содержимое.

— Готово, ваше сиятельство, — поклонился слуга и покинул покои.

Найяр подошел к ларцу, откинул крышку и нашел то, что мучило его. Флакончик, стеклянный, маленький, с желтоватыми кристаллами порошка. Герцог опустился на низкий деревянный стульчик и задумчиво покрутил флакончик в пальцах. Он понял, что это. Возможно, от этого же яда умерла герцогиня. На мгновение в лицо мужчины бросилась кровь, он вспомнил, как Сафи обещала ему вечер примирения. Хотела отравить? Отравить и освободиться… Змея! Мужской кулак с силой опустился на столик, и ларец подпрыгнул от резкого удара. Боль в руке отрезвила герцога. Сафи — убийца? Не-ет, даже думать о таком смешно. Хотя… Она так ненавидела его за смерть дитя и мужа, что вполне могла решиться.

— Лаггера ко мне, — велел он Габи, стоявшей в дверях и ожидавшей приказаний.

Девушка исчезла, а Найяр продолжил думать. Для чего его сокровищу мог понадобиться яд? Когда она его раздобыла? Если в тот момент, когда ее подделка еще была во дворце, то она могла задумать отравить дурочку Тэсгол и подложить вместо себя. И пока он выл над телом, она спокойно покинула ненавистную ей золотую клетку. Красиво, но не для Сафи. Она не убийца — это первое, а второе, любимая женщина Таргарского герцога была чужда всяческих интриг. Врать никогда толком не умела. Имела цель и шла к ней. Она даже ласками не вырывала необходимое ей, предпочитая привести доводы, а не использовать свое тело. Он всегда видел, если в ее головке что-то появлялось. Увидел бы и сейчас, если бы не начал упиваться своей болью, не позволил бы Сафи отдалиться, давая возможность успокоиться.

— Проклятье, эта женщина делает меня слепым, глухим и слабым, — проворчал Найяр.

Дверь распахнулась, и в покои вошел лекарь. Он поклонился и настороженно посмотрел на своего господина. Герцог поманил к себе пожилого мужчина. Тар Лаггер приблизился и снова замер.

— Знакомо? — спокойно спросил Найяр, показывая флакончик с ядом.

Лаггер взглянул на то, что показывал герцог и побледнел.

— Это один из моих ядов, — ответил он. — Из моей лаборатории.

— Зачем ты дал его Сафи? — голос его сиятельства оставался все таким же ровным, но лекарь почувствовал мурашки, скользнувшие по позвоночнику.

— Я не давал, богами клянусь, не давал… — мужчина осекся, и жесткий взгляд синих глаз правителя вцепился в лицо лекаря. — Она заходила ко мне вчера, сказала, что болит голова. Я был в лаборатории, и Сафи вошла ко мне. Пока я мыл руки, она рассматривала содержимое полок… Наверное, тогда и взяла.

Тут же в памяти Найяра всплыла встреча недалеко от его покоев. Да, возможно, как раз шла от лекаря. И сговора не было, Сафи бы не вовлекла Лаггера в свои замыслы. Да и по лекарю герцог видел, что тот не врет. Он был напуган, но не врал.

— Свободен, — махнул рукой Найяр.

Как уходил его лекарь, он уже не видел потому, что снова погрузился в свои размышления. Эту догадку он не хотел рассматривать, хоть она и была первой. Последние дни его сокровища более всего напоминали подготовку… к смерти. Она создала комитет, полностью скинув с плеч обязанности по благотворительности. Это было ее дело, ее! Ей нравилось заботиться о других, но она даже не вошла в комитет, отдав на откуп свое увлечение тарганне Коген и ее помощницам. Он ведь почувствовал неладное, заметил, но тот вечер так расслабил, что не стал акцентировать внимание, уверенный в том, что она никуда не денется, что пройдет время, и его женщина успокоится.