Искупление

Взамен обжитых семейных гнезд строительная фирма предложила им вполне приличные квартиры в Южном Бутове. И многие согласились на такой вариант, так как сочли, что лучше жить в современном муравейнике на «экологически чистой» окраине и добираться до метро на маршрутке, чем оставаться в ветхом здании в загазованном центре. Но нашлись и такие жильцы, кто наотрез отказался переезжать, для кого расставание с видом из окна на старый московский пруд было невыносимо. В их числе оказались и Кузнецовы, обитатели девятой квартиры, а также их соседи из десятой, Медынцевы, молодожены с маленьким сыном. И те, и другие никак не хотели покидать район, в котором родились и выросли, где жили когда-то их родители, бабушки и дедушки, а до них – прабабушки и прадедушки. Люди вросли здесь корнями, они знали и могли рассказать историю не то что каждого строения – каждого дерева и камня в округе. Это был их воздух, их жизнь, их единственно возможная форма существования. Переезд на окраину обернулся бы для них настоящей драмой, они зачахли бы там, как чахнет растение, пересаженное в непривычную, чуждую ему почву.

Первое время представители фирмы вели переговоры с упрямыми жильцами, пытаясь втолковать им, что селить их в том же районе никто не будет, слишком дорого. Потом, осознав, что это не помогает, начали им угрожать. А когда и это не подействовало, им объявили настоящую войну. В доме постоянно отключали воду и свет, но взрослые Кузнецовы не обращали внимания и на это. «Ничего, это скоро кончится! – оптимистично заверяла бабушка, зажигая расставленные по всей квартире свечи в старинных подсвечниках. – Они поймут, что мы упрямее, и сдадутся». Однако сдаваться представители строительной компании не собирались. Когда пришла осень и настали холода, они не стали включать в доме отопление, и это привело к ужасной трагедии. Костик, маленький сын Медынцевых из десятой квартиры, внезапно заболел. Молодые неопытные родители решили, что у мальчика самая обычная простуда, стали лечить его традиционными средствами и слишком поздно вызвали врача, который установил, что у ребенка ложный круп. Костика срочно отправили в больницу – но спасти уже не успели.

О том, что творилось тогда в семье их соседей, Таня до сих пор вспоминала с ужасом. Лена, мама умершего Костика, которой было всего двадцать три года, на глазах поседела от горя. А Виктор, ее муж, бывший спецназовец, почему-то решил, что в смерти ребенка виновата жена, которая не сразу вызвала к Костику врача. Изо дня в день он орал на Лену, доводя ее до истерики, и кончился весь этот ужас тем, что однажды ночью несчастная молодая женщина выпила целую горсть снотворных и успокоительных лекарств. Ее похоронили рядом с сыном, на могиле которого еще не успела просохнуть земля. А потерявший жену и сына Виктор куда-то исчез, по слухам, его отправили в сумасшедший дом. Таня тогда очень остро переживала все случившееся – ведь до этого в ее уютной и благополучной жизни не происходило ничего подобного. Тогда девочка еще не знала старой русской поговорки «Беда не приходит одна». А меж тем у дверей Кузнецовых уже стояла своя беда, не менее страшная.

Однажды, это случилось в начале апреля, ночью их дом «случайно» загорелся. По официальной версии, пожар устроили бомжи, поселившиеся в расселенных квартирах, но в это объяснение никто из местных не верил, все считали, что поджог устроили специально, по заказу строительной фирмы. Быть может, новые хозяева дома и не хотели жертв, они собирались лишь попугать строптивых жильцов. Но, так или иначе, огонь разгорелся неожиданно быстро, вспыхнули перекрытия, и к тому моменту, когда пожарные прибыли и справились с пламенем, несколько человек уже погибло, задохнулось в дыму. Среди них были и родители Тани. Из семьи Кузнецовых спасли только бабушку, ее отвезли в больницу, но там ей стало плохо, и она умерла на другой же день. Так Таня за одни сутки сделалась круглой сиротой. Сама она осталась в живых буквально чудом, лишь потому, что в тот день ей разрешили переночевать у подружки. Утром девочка вернулась домой к пепелищу. Квартира выгорела дотла. Книги, пианино, мебель, многочисленные, милые сердцу, безделушки, так украшавшие их уютный дом, документы, скромные денежные сбережения, Танины игрушки и школьные тетради – все погибло в огне.

– И я осталась одна, – взволнованно закончила свою историю Таня. – Меня определили в детский дом, но я не захотела там жить и сбежала… У меня вообще ничего, представляешь, вообще ничего не осталось из наших вещей! Ни одной тряпочки, ни одной бумажки… И знаешь, чего мне жалко больше всего?

– Пианино? – предположил Стас.

– Нет, – покачала головой девочка. – Хотя пианино тоже, конечно, очень жаль. И книг… И картины, которая в гостиной висела, такой красивый пейзаж… И бабушкиного старинного туалетного столика с зеркалом… Но больше всего мне жаль наш семейный альбом с фотографиями. Ведь когда у человека есть такой альбом – значит, у него есть семья. Даже если все его родные уже умерли…