Искры

— Вот что, Иван Николаич. Вы человек практический. Давайте без споров: вы отмените ваш приказ, а я — покорный слуга ваш. И не с тридцатисаженной лавой, а с пятидесятисаженной. Вы сами понимаете, что это значит для горного дела, если технически все это как следует причесать и разукрасить. Это ученая степень доктора, если написать об этом работу. Мне это не нужно, но для вас…

Петрухин смотрел в грозное, теперь уже покрасневшее лицо старшего десятника и не верил себе. У него даже голова закружилась от его слов. Бросив окурок, он торопливо взял новую папиросу, но куда-то исчезла со стола коробка со спичками, и он подошел к Чургину.

— Дайте прикурить, Илья Гаврилович, — тихо попросил он и, закурив, спросил: — Это… на совесть? Значит, на пару?

— По совести.

…Вышел Чургин из конторы, когда было уже за полдень. На дворе поднялась метель. Ветер свистел в карнизах, швырялся снегом в окна конторы, в лицо Чургину, порошил глаза. Чургин туже натянул картуз и отправился на шахту. Он шел, и ярость кипела в нем. «Подлецы! Тот купить хочет за золотые молоточки, за штейгерские рубли, этот сам торгует собой, как проститутка! Но я не продажный, господа!» — чуть не вслух рассуждал он, быстро шагая меж шахтных построек.

Едва он вошел в конторку, как в дверь заглянула Ольга, за ней показалась рыжая борода шахтера.

— Можно, Илья Гаврилыч?

— Ты бы еще дальше отошла и спросила: «Разрешите, господин старший конторский десятник?» Вот и ты шапку снял, — уставился он на шахтера. — Не стыдно?

Делегаты решили: раз он так их встретил, значит дело погибло. И они затаили дыхание, ожидая, что скажет Чургин.

А тот подошел к тревожно смотревшей на него Ольге, потрепал ее за плечо.

— Так артель, сказала?

Ольга поняла. Лицо ее зарумянилось, глаза заискрились.

— Артель, Илья Гаврилыч, — радостно ответила она.

— Ишь какая! — засмеялся Чургин и подмигнул шахтеру. — Ну что же, будем считать дело решенным.

Ольга взглянула на своего товарища, потом вдруг схватила Чургина за руку, крепко стиснула ее в горячем порыве и убежала, переполненная своей радостью.

Шахтер улыбнулся, закрыл за ней дверь.

Вскоре как-то вечером Чургин пришел к Леону в шахту и сказал:

— Сегодня у нас будет особенное занятие. Сбор — у тетки Матрены.

Леон вернулся с работы раньше обычного и застал у Чургиных Луку Матвеича. Вари дома не было. Чургин что-то перестилал на постели, а Лука Матвеич сидел на скамейке возле печки с ребенком на руках.

— Это хорошо, что ты помогаешь шахтерам, заступаешься за них, — говорил Лука Матвеич. — Но это и плохо, ибо люди надеются только на тебя и сами бездействуют. Надо делать новый шаг в нашей работе.

Увидев Леона, Чургин-маленький заулыбался и запрыгал в руках Луки Матвеича.

— Э, парень, так не годится: улыбаться всем — то мне, то Леонтию. Отец твой более строгий в этих случаях.

Чургин взял сына, сел на кровать и наставительно сказал:

— Ничего, дядя лысый, мы вырастем и во всем разберемся сами. Улыбаться всем мы не будем, не такой народ шахтеры… А чуки-чуки-чуки, навари-ка, мать, муки, — начал он подбрасывать ребенка на руках.

Леон робко пожал Луке Матвеичу руку и стал умываться. Плескаясь в тазу, он расслышал:

— Надо создавать организацию, Илья, — в этом все дело. Партийную, марксистскую организацию, которая помогла бы шахтерам встать на путь организованной, сознательной классовой борьбы за свое освобождение.

— Думал я об этом, но… мало, очень мало нас.

— Все начинается с малого, друг мой.

Леон в уме повторил: «Сознательной классовой борьбы за свое освобождение… Мудрено что-то: сознательная, классовая… Разве я без памяти был, когда палил Загорулькина? Надо спросить у Ильи».

Но спрашивать ему не пришлось. Вечером на квартире у тетки Матрены собрались Семен Борзых, Чургин, Ольга, дядя Василь, Митрич, Загородный.

Лука Матвеич ознакомил всех с решениями первого съезда РСДРП и предложил переименовать кружок в Александровскую социал-демократическую организацию.

— Конечно, будем заниматься немного и арифметикой и русским языком, как и раньше, но не в этом главное. Главное у нас — это готовить себя к классовой борьбе с самодержавием и буржуазией, помогать шахтерам понять окружающую действительность, пробуждать и воспитывать в них классовое сознание. Надо создать крепко спаянную партийную организацию.

Достав из кармана маленькую, в розовой обложке, книжечку, он положил ее перед собой на стол и продолжал:

— Что это будет за организация и каковы ее задачи? Слушайте…

И стал читать «Манифест коммунистической партии».

3

После занятий Леон провожал Ольгу. Некоторое время они шли молча. Потом заговорили о кружке. Ольга удивилась, как это дядя Василь и Митрич на старости лет вздумали учиться революционному делу. Леон не удивлялся — он знал дядю Василя лучше Ольги — и сказал:

— Это настоящие, коренные шахтеры.

Метель унялась, но встречный ветер дул поземкой, итти было трудно. Ольга взяла Леона под руку, и они зашагали быстрее.