Исключительно твой

— Вот этим боком? Ага. Ты жирная, Ритка.

— На себя посмотри, коза!

Та самая коза придирчиво себя осматривает. Девчонок пятеро. И все они одеты похожим образом. Уж не знаю, водится ли в их гардеробе изначально целая одежда, но сейчас они сплошь в каком-то модном мало что прикрывающем рванье. Наверное, подразумевается, что оно должно выглядеть сексуально, но меня такая откровенная демонстрация прелестей совершенно не вдохновляет. Другое дело Афина в своей юбке до пят.

— А вы как, девчонки, надолго сюда? — закидываю удочку, не позволяя мыслям о ней отвлечь меня от работы.

— Я еще на пару деньков.

— Я до конца недели…

— А ты? Тебя тоже Афина позвала? Вы с ней вместе? Или как? — хлопает ресничками блондинка и, кокетничая напропалую, ведет длинным ноготком по моей руке.

— Ты дурочка, что ли?! Не знаешь, с кем она? — шикает брюнетка.

— Да они ж расстались давно!

Сжав челюсти, внимательно прислушиваюсь к разговору.

— Ага. Как же, — фыркает рыженькая.

— Я своими ушами слышала, как она говорила, что между ними давно все кончено!

— Вряд ли это ему, — девица поднимает глаза к небу.

— Почему ты так решила?

— Потому что после такого велик риск скончаться самой. Он же на ней повернут!

Та-а-ак, это ж они про Афину, так? Получается, у нее кто-то есть? Или был. Она поэтому сказала, что у нас ничего не выйдет? Сбавляю скорость, поймав себя на том, что не очень-то хорошо контролирую ситуацию. Перед глазами мелькают точки, складывающиеся в слова «моя», «моё». Ни хрена себе, как меня пробрало! И это учитывая, что между нами еще даже толком ничего не было.

— Ой, а мы магазин проехали… — спохватывается одна из девчонок. Я притормаживаю, разворачиваюсь осторожно, но пыльная взвесь все равно поднимается над пустынной дорогой.

— А как тебя зовут, красавчик?

— Марат.

— Я — Леся, это Милана, Сашка, Рита и Вета.

— Значит, вы приехали по просьбе Афины? — пытаюсь осторожно прояснить ситуацию. Паркуюсь на небольшом пятачке у магазина.

— Угу. Она в этом интернате росла, ну и вот… Хочет защитить.

— А нам несложно, — подхватывает другая девчонка. — Ритка, ты куда это?

— За винишком, — усмехается Вета, глядя в спину приятельнице. — Куда ж еще?

— Афина строго-настрого запретила бухать в лагере!

— Вот пусть и не бухает. А я от скуки скоро помру.

— Допросишься ты! Вышвырнут тебя.

— Невелика потеря. Много мне радости в этой глуши куковать.

— Так какого черта приехала? Сидела бы дома.

Рита на последнее замечание никак не реагирует. Только выставляет перед собой фак. Я морщусь. Вот вроде и живу я в этой культуре с рождения, а все равно она мне как будто чужда. Разве женщина может вести себя так?

Беру тележку. Иду между неказистых витрин. Даже вспомнить не могу, когда я вот так лично сам что-нибудь покупал. Придирчиво изучаю этикетки. Срок годности и состав. Из всего этого я могу приготовить разве что мясо. Кладу в тележку несколько лотков с курятиной. Девки покупают что-то свое, не упуская возможности при случае состроить мне глазки.

— А ты ж нам составишь компанию?

— Посмотрим.

— Вечером веселей. Жара не такая, можно искупаться, потанцевать.

Бурчу что-то невнятное. Расплачиваюсь за покупки. Забиваем багажник. Всю дорогу до лагеря девчонки напропалую со мной флиртуют. Я вяло отмахиваюсь. От стоянки до полевой кухни идти прилично. Делать нечего. Вызываюсь помочь девчонкам донести сумки.

— Марат, а ты вечером свободен?

— Как сказать, — ухожу от ответа.

— А пойдем купаться? Голышом. Я так ненавижу все эти купальники. Но сама из-за местных боюсь. Мало ли что у них на уме.

Девки хихикают. Закатывают глаза. Намек весьма и весьма непрозрачный.

— А то, что здесь детей тьма, тебя не смущает, Никитина? — доносится глубокий, отзывающийся лаской в животе голос.

— Ой, Афин, а мы тебя не заметили.

— Я так и поняла, — усмехается та. Нечитаемый взгляд соскальзывает на мою руку, за которую прочно вцепилась девчонка. Оуч… Я машинально стряхиваю чужую загребущую лапку. Бутылки в пакете звякают. Афина недобро сощуривается.

— Надеюсь, это лимонад.

— А если нет? — выступает вперед Рита.

— А если нет, то тот, кто это приобрел, забирает свое барахло и валит отсюда на все четыре стороны.

— Это благодарность за то, что мы пришли тебе на помощь?! — рычит девица, наступая. — Да если бы не мы, здесь бы все с землею сравняли!

— Вы помогли не мне. А детям. И не за просто так, — цедит Афина. — Вы с ней заодно? — оборачивается к остальным девочкам.

— Нет. Мы говорили, что алкоголь покупать не надо. Но кто нас послушал?

Взгляд Афины скользит дальше мимо меня. Будто я — вообще пустое место.

— Я только помог донести, — замечаю тихо, и улыбка помимо воли касается моих губ. Афина в ярости — это что-то. У меня слабеют коленки. У меня кружится голова. У меня такой стояк, что сдохнуть просто. — Не могу разрешить женщине таскать тяжести, даже контрабанду.

— Блин, ты такой классный! — стонут девицы. Афина громко фыркает.

— Не злись, — подхожу к ней, опускаюсь на корточки. — Это тебе.

Афина недоверчиво заглядывает в пакет.

— Курица? — удивленно хлопает глазами.