Исключение

Срывается с места, будто очнувшись. Уходит, тихо прикрыв за собой дверь.

Вот и всё. Внутри крутится адское месиво, выворачивая наизнанку. Противно от самого себя, от всего сказанного и услышанного. Я полюбил женщину, которой не нужен…

Думал, что всё глубоко, по-настоящему, впервые в жизни. Ведь видел в её глазах теплоту, нежность, чувствовал, как откликается на меня, как дрожит от прикосновений, сгорая в моих руках.

Неужели притворялась? Неужели я ошибся?

Прокручиваю в памяти каждое её слово, раздирающее меня изнутри. Тяжело дышать. Понимаю, что не хочу оставаться здесь, не могу дышать с ней одним воздухом, даже находиться в одном здании не могу.

Нужно уйти.

Выскакиваю из кабинета, встречаясь с ошарашенной Анфисой. Она слышала наши крики. Плевать.

– Я ушёл. Меня сегодня не будет. И завтра тоже.

В рекордное время доезжаю домой. Мечусь по квартире, будто загнанный в клетку зверь, не понимая, что делать дальше.

Хочу забыться хотя бы на время. И я знаю, что мне поможет.

Глава 21

– Паш… Паша… Павел! Просыпайся! – сквозь сон врывается голос брата, заставляя разлепить глаза.

– Не ори так… Голова звенит. – Язык прилип к нёбу, во рту, словно стадо слонов нагадило. Пить хочется так, что готов убить за живительную влагу.

– Звенит? Если бы я столько выжрал, уже давно бы напополам раскололась.

С трудом усаживаюсь на диване, пытаюсь осознать, где я. В своей квартире, в гостиной. Марк что-то задевает, и звон падающих бутылок бьёт по ушам, отдаваясь адской головной болью.

– Мама тебе вчера звонила, не отвечал. И сегодня весь день. Хотела узнать, приедешь ли ты на ужин.

– Ужин в субботу, если что.

– А сегодня вообще-то суббота!

– Как суббота?.. – таращусь на брата.

– Обычно. Ушёл в четверг из офиса. Нет, не так, умчался на бешеной скорости, как сказала Анфиса. Я подумал, хочешь отдохнуть после поездки. Вчера не появился и даже не позвонил. Но когда мама в панике сегодня позвонила, решил сам приехать. Приехал…

Вот это нихрена себе забылся. Два дня практически в отключке.

– Что у тебя случилось?

– Ничего. Всё отлично, – встаю, тащусь на кухню.

Если я сейчас не добуду воды, просто сдохну. Холодная минералочка приводит в чувство, хотя бы думать теперь могу.

– Ага. По тебе видно, – кивает брат, окидывая взглядом. – И кстати, – осматривается по сторонам. – Ты когда ремонт сделал?

– Месяц назад.

– Ничего себе. Кардинальные изменения. Гостиную отделал, диван, камин, даже цветы поставил! Теперь твоя квартира пригодна для жизни.

– А ещё, блин, у меня спальня фиалковая! – развожу руками в сторону, показывая, какие непростые слова я знаю.

– Какая? – Марк сводит брови, видимо, пытается понять, что это означает.

– Не напрягайся, – ухмыляюсь. – Я тоже сначала не понял.

– Можно посмотрю?

– Валяй…

Нахожу телефон. Куча пропущенных. Такое чувство, что позвонили все, даже Полина. Все, кроме неё… В памяти всплывает всё сказанное два дня назад, отдаваясь глухой болью в груди. Только теперь кроме души ещё и тело болит. Забылся, твою мать!

– Обалдеть! Теперь понял, – возвращается брат. – А детская для кого? – машу рукой, показывая, что теперь это уже не имеет значения. – Ну, судя по синему цвету и корабликам, для мальчика.

– Ага. Для него самого… Только теперь это всё неважно уже. Сделал для неё, как она хотела, не оценит.

– Кто? Полина?

Кривлюсь, показывая, что Полиной тут и не пахнет вовсе. Какая Полина, если Вика поселилась в голове и не желает оттуда выметаться.

– Понял, не Полина. Это радует. Кто она?

Молчу, не жалея говорить. Сейчас я, как Марк, понимаю, что личное – это только моё, пока не готов говорить о Вике даже с ним.

– Не хочешь – не надо. Сам такой, понимаю. Вроде я раньше не замечал с твоей стороны пристрастия к алкоголю. Ты из-за неё так нажрался?

– Да. Забыться хотел, хоть ненадолго. Поскандалили в четверг, наговорили друг другу дерьма. Итог перед тобой.

– Что сказала? – пытает.

– Что ничего не испытывает ко мне… – говорю, а в голове звучит её голос.

– Но ты уверен, что врёт?

– Да. Чувствую, что внутри горит так же, как и я. Упёрлась рогом, уверена, что наиграюсь с ней и заменю молоденькой моделью, более привычной для меня.

– А это не так?

– Не так, – бросаю злой взгляд в брата. И он туда же.

– Любишь её? – обходит стол, упираясь ладонями, смотрит прямо, ожидая ответа.

– А по мне не видно?

Хотя да, что может быть видно? Стою босиком посреди кухни с расстёгнутыми джинсами. Хорошо, хоть трусы на месте, неудобно было бы перед братом. Взъерошенный, помятый, с синяками под глазами, жадно пью воду, будто в последний раз.

– Так докажи ей, пока не поймёт. Что не так?

– Всё не так. Бегу по кругу, как тот придурочный хомяк в бесконечном колесе, и остановиться не могу, выскочить на бегу. А она стоит, смотрит и усмехается – на сколько же меня хватит. Не могу больше. Не хочет – не надо. Проглочу. Пересилю себя. Только время нужно, – ставлю стакан на стол, почти разбиваю, снова завожусь.

– Если готов так легко сдаться, значит, не любишь.

– Тебе просто говорить… – Брат вскидывает взгляд, на последнем слове понимаю, что зверь вырвался и сейчас несётся на меня.

– Просто?! – рычит.