Исход (Том 2)

«Сейчас, если верить Бейтмену, здесь сотни людей, а на пути к нам еще тысячи, — подумал он, постукивая карандашом о лист в том месте, где были обведенные тройным кольцом слова. Чем дольше он смотрел на них, тем нелепее они ему казались. — Ведь когда Ральф, я, матушка Абигайль, Том Каллен и остальные из нашей партии добрались сюда, единственными живыми существами здесь были коты да олени, которые пришли сюда из государственного заповедника, чтобы прокормиться в местных садах… и даже в магазинах. Достаточно вспомнить, как один из оленей забрался в супермаркет и никак не мог оттуда выбраться. Обезумев от страха, животное металось в проходах, круша все на своем пути, падая, поднимаясь и вновь принимаясь метаться.

Конечно, все мы здесь новички, мы не пробыли здесь еще и месяца, но мы были первые! Вполне понятно, что мне немного досадно, но досада — это не та причина, по которой я не хочу пропустить Гарольда. Я не хочу допустить его к вершине власти потому, что я ему не доверяю. Он все время улыбается, но между его ртом и глазами небо и земля. Одно время между ним и Стью были какие-то трения, из-за Франки, но все трое заявляют, что все прошло. Хотел бы я знать, действительно ли все прошло. Иногда я замечаю, как Франни смотрит на Гарольда, и смотрит она с беспокойством. Похоже на то, что она пытается просчитать, насколько это «прошло» на самом деле. Он довольно умен, но он поразительно непостоянен».

Ник тряхнул головой. Нет, и это еще не все. Уже не однажды ему приходила в голову мысль, уж не безумен ли Гарольд Лаудер.

«В основном это из-за его улыбки. Не хотел бы я поделиться самым сокровенным с человеком, который так улыбается и в то же время выглядит, словно после бессонной ночи».

«Никакого Лayдepa. И им придется с этим смириться».

Ник закрыл блокнот и положил его в нижний ящик стола. Затем встал и начал раздеваться. Ему хотелось принять душ. Непонятно почему, но он чувствовал себя невероятно грязным.

Этот мир, подумал он, в согласии не с Гарпом[3], а с супергриппом. Этот храбрый новый мир. Но он не казался Нику таким уж особенно храбрым или особенно новым. Было так, словно в детский коробок для игрушек кто-то положил большую вишнеобразную бомбу. После большого взрыва все разлетелось. Игрушки разбросало по всей комнате. Кое-что уже не подлежало ремонту, кое-что можно будет привести в порядок, но большая часть всякой всячины просто была разбросана. Эти вещи еще немного обжигали, чтобы их можно было взять в руки, но как только они остынут, с ними будет полный порядок.

Тем временем необходимо было провести работу по пересмотру вещей. Те, которые уже не починить, надо выбросить. Те игрушки, которые можно привести в порядок, отложить в сторону. Отметить те, которые уцелели. Достать новый коробок, чтобы сложить в него разбросанные вещи, красивый новый коробок.

Крепкий коробок. При виде, как все взрывается, разлетаясь на куски, вас охватывает какое-то пугающее, головокружительное чувство и в то же время это определенно привлекает. Вся тяжесть работы заключается в том, чтобы все снова собрать. Отобрать. Починить. Отметить. И конечно же, выбросить все пришедшее в негодность. Разве только… можете ли вы вообще заставить себя выбросить пришедшие в негодность вещи?

Ник внезапно остановился на полпути в ванную, держа одежду в руках.