Исход. Как миграция изменяет наш мир

Страны различаются в том, насколько успешно они создают условия для того, чтобы иммигранты и их дети усваивали нормы своего нового общества. В этом отношении одной из наиболее успешных стран является США. Дети, выросшие в США, почти неизбежно впитывают в себя американские ценности. Едва ли то же самое можно сказать о Европе. Напротив, у нас имеется все больше и больше фактов, говорящих об обратном: дети иммигрантов проявляют меньше склонности к усвоению местной национальной культуры, чем их родители. Насколько можно судить, в некоторых группах иммигрантов дети стремятся к самоидентификации, основанной на отличии от преобладающей вокруг них национальной идентичности. Каждый человек имеет несколько идентичностей – скажем, в качестве трудящегося, члена семьи, гражданина и т. д. Иммигранты, как и все другие, тоже могут обладать несколькими идентичностями. Однако их поведение зависит от соотношения между этими идентичностями. Например, можно сослаться на чрезвычайно любопытный эксперимент, в рамках которого исследователи проверяли знания американских женщин азиатского происхождения по математике, причем сперва подчеркивалась их идентичность в качестве уроженок Азии, а затем – в качестве женщин. Выяснилось, что женщины, в первую очередь идентифицирующие себя со своим азиатским происхождением, получают существенно более высокие оценки, чем женщины, в первую очередь идентифицирующие себя со своей принадлежностью к женскому полу[30]. В другой своей работе я уже разбирал экономическое значение идентичности на уровне фирмы[31]. Не уникальной для иммигрантов, но чрезвычайно распространенной среди них является тенденция к самосовершенствованию. Иммигранты сами отбирают себя из числа людей, питающих наибольшие чаяния в отношении самих себя и своих детей.

Именно поэтому они готовы расстаться со своим прежним окружением. Такое отношение к имеющимся возможностям, как правило, делает их особенно усердными работниками. Так, мигранты и их дети могут открыть для себя, что сохранение иной идентичности – не препятствие к личному успеху. Это подтверждает и новое исследование, посвященное турецким иммигрантам во втором поколении, живущим в Германии[32]. Сперва немцы относились к турецким иммигрантам как к временным работникам, а затем избрали стратегию мультикультурализма. Совсем не удивительно, что ни первое, ни второе поколение иммигрантов так и не интегрировалось в основное немецкое общество. Исходя из этого факта канцлер Меркель недавно объявила политику мультикультурализма «полным провалом». Таким образом, Германия, несомненно, занимает одно из последних мест по такому показателю, как скорость ассимиляции мигрантов. В рамках данного исследования изучалось, повлиял ли выбор между германской и турецкой идентичностью, сделанный турецкими мигрантами во втором поколении, на их успехи в образовании и на уровень их занятости. Подход заключался в том, чтобы выяснить, на каком языке воспитывали этих мигрантов: на немецком или на турецком. Этот выбор языка, сделанный родителями, оказал сильное влияние на предпочтения их детей в плане самоидентификации: те, для кого первым языком стал турецкий, значительно чаще были склонны идентифицировать себя в качестве турков, и реже – в качестве немцев. Однако в той мере, в какой они впоследствии осваивали немецкий язык, это никак не сказывалось на их успехах в учебе и на занятости. Поэтому сами мигранты ничего не теряют от сохранения иной идентичности. Но в качестве членов общества иммигранты, отвергая национальную идентичность, несомненно, выбирают для себя позицию «посторонних». Это не играет роли в рамках узко определенного поведенческого пространства школы и работы, но может иметь значение в рамках такого широкого поведенческого пространства, как общество в целом с его неформальными общенациональными системами сотрудничества и политической поддержкой перераспределения, являющимися характерной чертой богатых обществ.