Искажение: выбор судьбы (СИ)

Костер полыхал, согревая озябшие руки. Джунгли погрузились в зыбкие сумерки. По болоту стелился зеленоватый туман. Звуки оглушали и заставляли испуганно вглядываться в размытые очертания кустов и деревьев. Где-то справа истошно верещали обезьяны. Вдруг совсем близко раздался приглушенный рык. Я судорожно схватила ветку и, дождавшись, когда она загорится, помахала перед собой, пристально разглядывая сгущающийся сумрак. Шумно сглотнув, я непроизвольно попятилась назад. Из-за кустов неслышно скользнула тень. Она шла на меня.

— Бран, — выдохнула я и хрипло прошипела, — смерти моей хочешь. Предупреждать же надо. А если бы я в тебя горящей веткой кинула?

— Я думал ты меня видишь.

— Индюк тоже думал да в суп попал.

Я бросила догорающую ветку в костер. Руки тряслись. Сердце до сих пор набатом стучало в голове. Бран, покачал головой и с примиряющей улыбкой на лице подошел ко мне.

— Обещаю королевский ужин. Сегодня мне удалось подстрелить уток. Я прощен?

— Может быть. После ужина. — Я строго посмотрела на туата и, сдерживая истеричный смешок, протянула руку, — давай королевскую дичь так и быть помогу.

Пока я ощипывала и потрошила тушки, Бран умылся и подкинул в костер хворост. Потом он соорудил нечто вроде вертела и, забрав у меня уток, натер их незнакомыми пряными травами. Я принюхивалась и даже попробовала их на вкус, но так и не смогла определить что это. Одна надежда, что туат разбирается в травах лучше меня, а мой организм не взбунтовался от аромата, что уже говорит в ее пользу. Утки источали умопомрачительный запах, угли шипели от сока выступающего на румяных боках дичи. Я голодными глазами следила как Бран переворачивает тушки то одним то другим боком.

— Не думал, что будет так сложно прокормить одну маленькую тир ши, — окинув многозначительным взглядом, мужчина передал мне ветку с готовой дичью.

— А не стоило воровать чужую жену, и голова бы не болела.

Я впилась зубами в сочное мясо. Умм как вкусно! Туат не соврал, ужин получился королевским. Придется простить хитреца. На сытый желудок злиться на него не получается. И усталость о себе дает знать. Да и препирательства не приблизят меня к цели. В душе я могу ненавидеть и проклинать Брана, но эти чувства не накормят и не напоят меня. Я не знаю, что творится в голове этого мужчины и можно ли всецело доверять его словам. Он смог обойти магию браслета, а что если и клятва ему не помеха. Слишком быстро он отступил от задуманного. Что если это очередной спектакль. Он слишком упрям и своеволен. Такие мужчины как он, не упустят своей добычи. Хотя может быть мои домыслы ошибочны, и я зря его подозреваю во всех смертных грехах. И все же, следует держать ухо востро. Я потянулась и, прикрыв рот ладошкой, зевнула.

— Я спать.

— Ложись. Я еще посижу.

Обтерев лицо влажной материей, я вытянулась на лежанке из листьев папоротника и, скрестив руки под головой, посмотрела на небо. Через плотное марево тумана разглядеть ничего не удалось, тогда я повернула голову и посмотрела на мужчину у костра. Он сидел с закрытыми глазами, и хмурил брови, на тонких губах застыла жестокая улыбка, аж мурашки по спине побежали. Я отвернулась и тихо спросила:

— Бран, нам еще долго идти по болоту?

— Если продолжим в том же темпе, то завтра к полудню выйдем на караванный тракт. Он с запада огибает «танцующие» топи, затем идет по краю джунглей и проходит через пограничный город Чемрез. К закату мы будем у ворот города.

— Нас же сразу схватят. — От волнения мой голос сорвался на крик.

— Я все продумал. Не бери в голову и ложись спать.

Пару минут я сверлила туата недоверчивым взглядом, но тот как будто не замечал пристального внимания, а сосредоточенно прислушивался к чему-то. В итоге я плюнула и, отвернувшись, улеглась спать. Вот же. Продумал он все! От досады прикусила губу. Чтоб тебя комары сожрали! Со всего размаху хлопнула себя по щеке, прибив вконец охамевшего кровососа. Со всех сторон окружили гады! Закрыла глаза. Сон не шел. Пахло сгнившей травой и тухлятиной. Сырость пробирала до костей. Влажное платье липло к коже, заставляя содрогаться от холода. Нудно жужжала докучливая мошкара. А где-то на деревьях надрывно кричали «макаки». Вот как в такой нервной обстановке можно уснуть!?