Искажение

Со времени последней нашей встречи у нее отросли волосы, и голову уже не покрывает темный пушок. Похоже, по случаю моего визита она даже накрасилась. В традиционно чересчур просторной для нее форме и клетчатом платке на шее, она выглядит еще красивее, чем я запомнил. Если бы я не влюбился в нее раньше, то наверняка это случилось бы сейчас. Девушка счастлива, по-настоящему счастлива.

Она ведет меня в помещение, которое я сперва принимаю за ее комнату, но это оказывается что-то вроде кладовки, где стоят какие-то пакеты, мешки и штабель коробок с бумагами. Неми крепко обнимает меня и вгрызается в мои губы. Сперва я ощущаю легкое онемение, но мягкое тепло растопляет сухой лед. Мы мечемся по каморке размером два на два метра в слабом полумраке, которого не рассеивает окошко под потолком.

Полчаса спустя мы выходим из здания, незаметно поправляя одежду и озираясь будто заговорщики. Неми рассудительно замечает, что беспокоиться не о чем – за пределами казарм никто не обратит внимания на двоих в форме. По тротуарам и улицам, пересекающим базу Кентавр, движется множество солдат и машин. Каждый куда-то спешит, и никто ни у кого не проверяет нашивки на плече.

Мы садимся за пластиковый столик, один из многих, выставленных перед здешней столовой. Растянутый на стойках серый брезент защищает нас от солнца. Мы взяли холодный лимонад, как и большинство сотрудников базы. Мышцы мои снова напряжены, шея хрустит при малейшем движении.

– Что такое, Маркус? – спрашивает Неми.

– Послезавтра я уезжаю в Рамму. У меня отпуск до девятнадцатого июня, а через неделю после возвращения нас отправят на форпост Дисторсия.

Она на мгновение лишается дара речи.

– Почему ты не сказал мне об этом раньше?!

– Я не хотел, чтобы ты заранее волновалась, да и сам не был уверен. Но вчера лейтенант Остин официально передал нам приказ командира роты.

– Знаешь, что это означает? – Неми с тревогой смотрит на меня. – Меня тоже туда пошлют. Теперь я понимаю, почему они так настаивали, чтобы я освежила армайский.

– Кто настаивал?

– Майор Вилмотс из разведки. Я вижусь с ним почти каждый день.

Мне хочется сказать ей, как сильно я рад, что мы будем вместе служить в пустыне. Я буду чаще ее видеть и смогу защитить, если что-то случится. Но в глубине души я понимаю, что там нас ждет нечто, превосходящее возможности любого солдата, возможности всей армии Республики Рамма. Неми будет грозить смертельная опасность.

– Если получишь приказ вылетать в пустыню – не соглашайся. Сошлись на здоровье или откажись от этой работы. Тебе нельзя туда ехать. У тебя гражданский контракт, и ты в любой момент можешь уйти.

– Я не могу уйти, Маркус. Я должна заработать на отъезд в Рамму.

– Неми, к черту Рамму. Как-нибудь это устроим. На базе Дисторсия слишком опасно, так что извини, но позволить этого я тебе не могу.

– Можешь не продолжать.

– То есть?

– Я поеду туда, Маркус. Поеду в самое пекло, чтобы отсюда вырваться. Похоже, ты не понимаешь, насколько это для меня важно. Похоже, ты вообще меня не знаешь. – В ее глазах стоят слезы.

– Неми, я прекрасно знаю, насколько это для тебя важно. Я просто за тебя беспокоюсь.

– А ты думаешь, я, сидя за этими стенами, не беспокоюсь за тебя каждый день? Всякое может случиться, и нужно быть к этому готовым.

– Вот только это другое. Совсем другое.

Мы беседуем еще несколько минут, но разговор как-то не клеится. К счастью, парни звонят мне, сообщая, что приближаются к базе. Когда мы наконец идем к воротам, я чувствую облегчение – облегчение, смешанное с грустью.

Неми что-то говорит молодому охраннику, и железная калитка с электрическим жужжанием открывается. Я долго жму ей руку, не имея возможности обнять целиком. До чего же дурацкая жизнь, сонно думаю я. Стоит тебе найти кого-то, кого ты любишь, – и вы в любой момент можете погибнуть, так что не останется даже следа.

После ужина парни разглядывают купленные подарки. Каждый хвастается тем, что нашел для родни – на койках лежат безвкусные кружки, ремаркские накидки, футболки и мелкая бижутерия. Мне удается уговорить Нормана, чтобы он продал мне перочинный ножик для отца и глиняную миску, которую я вручу матери. У него столько мелочей, что он мог бы оделить ими несколько человек. Позже, уже в комнате, Усиль говорит, что Ларс специально купил больше, чтобы поделиться со мной.

К нам вваливается Баллард со стеклянной статуэткой Афродиты и сует ее мне в руки, говоря, что это подарок для какого-нибудь гея или любимой тетушки. Парни – просто зашибись. Вечером Усиль отрывается от чтения комикса и смотрит на меня со своей койки.

– Что такое? – машинально спрашиваю я.

– Ничего, старик. Как там Неми?

– Все нормально, от нее уже отъебались. Но, судя по всему, ее пошлют вместе с нами в пустыню. Им нужен переводчик с армайского.

– Плохо.

– Хуже некуда, блядь. Мы даже из-за этого поссорились.