Искажение

– Думаю, для всех нас единственным разумным вариантом кажется покинуть Дисторсию, по крайней мере на первый взгляд. В этом случае мы рискуем собственной жизнью, но попытаться можно. И если в окрестностях Отортена нас не убьет находящийся под нами объект или повстанцы в пустыне, у нас есть шанс добраться до какой-то из баз. Даже если мы погибнем в бою, а тем более останемся живы, совесть наша будет чиста. Я сам выбрал бы это заебательское решение, если бы не одна деталь. – Сержант несколько мгновений смотрит на меня. – Я разговаривал с капралом Трентом, прежде чем прийти сюда. Мне хотелось понять одну вещь – почему объект требует от нас убить столько людей. Это единственное, о чем нам следует думать. На борту этого «нечто» находится вещество, которое может уничтожить всю Землю. Если мы не сделаем того, чего оно хочет, оно останется здесь и убьет миллиарды людей. Не выживет никто – ни наши семьи, ни наши друзья, ни наши враги. Наступит настоящий холокост. И потому мы должны сделать все, чтобы этот корабль отсюда исчез. Мы должны пожертвовать собой.

Капитан Бек смотрит на нас из-под полуприкрытых век, а лейтенант Остин просит меня в точности рассказать, какие инструкции выдала мне Эстер. При одной лишь мысли о зверствах, которые мы должны совершить, у меня пересыхает в горле, но Голя придает мне сил.

Похоже, все теперь понимают, перед каким выбором мы стоим. Возможно, командир роты рассчитывал, что мы примем иное решение. Возможно, он еще строил иллюзии, что мы придумаем нечто, позволяющее нам избежать преступления. Но чем дольше мы сидим в этом зале, тем яснее становится, что другой возможности у нас нет.

На базе, с повязкой на глазах, появляется Хавар Салтик. Старосту селения сперва отводят в медсанчасть, а затем направляют в здание командования. Когда он идет через плац с лейтенантом Остином, его переполняет радость, видимо, состояние здоровья маленького Бехрама улучшилось настолько, что в душе армая зародилась надежда. Глядя на него, я ощущаю тупую боль в груди.

Я собираю парней в углу базы. Час назад я вернулся с совещания, съел несколько сухарей и решил, что пора. Приказ командира роты требует, чтобы я подтвердил готовность моих людей к дальнейшим действиям. Нам предстоит отобрать из всех подразделений пятнадцать человек, включая капралов и сержантов, которые возьмут на себя роль палачей.

Решение об истреблении деревни принято.

Больше всего сопротивлялся капрал Соттер – даже не потому, что ему было страшнее всего. Он попросту упрямо твердил, что провести подобную операцию будет невозможно. Нам не удастся перевезти на базу всех жителей Кумиша и убить их, не допустив при этом бунта. Он имел в виду взрослых армаев, но наверняка также часть нашего личного состава. Именно потому так важно надежно укомплектовать отряд.

Это самый тяжелый разговор, который предстоит мне с моими солдатами. Готовясь к нему, я поговорил с Баллардом. Даже он схватился за голову, услышав о цели операции, но поклялся, что примет в ней участие. Он не пытался уклониться – может, помогло его пренебрежительное отношение к миру? А может, каждый человек, припертый к стене, в конце концов перестает отделять добро от зла?

Я стараюсь как можно лучшим образом описать парням ситуацию, подбирая слова так, чтобы они поняли, что наши действия необходимы. Я не успокаиваю их совесть и не пытаюсь делать вид, будто то, что мы собираемся сделать, когда-нибудь уйдет в забвение. Возможно, грядущие поколения об этом забудут, если таковые вообще будут существовать, но нам наверняка многие годы предстоит просыпаться посреди ночи и кричать от ужаса, пугая наших женщин.

Но нам придется это сделать, несмотря ни на что.

– Блядь, это хуже чем бандитизм, – первым подает голос Гаус.

– А может, удастся схватить и обречь на смерть только мужчин? – спрашивает Водяная Блоха. – Вы хорошо посчитали?

– Джаред, мы проверяли много раз. – Я кладу руку ему на плечо. – Будь у нас такая возможность, мы швырнули бы туда животных, а не людей. Требование объекта однозначно: должны погибнуть все жители Кумиша, иначе все совершенное нами зло пропадет впустую.

– Я их ненавижу как бешеных собак, убил бы любого партизана, но не убью ребенка, – говорит Водяная Блоха. – Я не смогу, шеф. Не смогу!

– Никто не хочет убивать детей, – я в отчаянии качаю головой. – Абсолютно никто.

– Может, удастся этого избежать? – размышляет Баллард. – Оставим их напоследок. Достанем из холодильника тела убитых солдат. Им уже все равно.

На мгновение возникает спор из-за того, можем ли мы пожертвовать трупами наших товарищей, но в конце концов соглашаются все, даже Пурич. Похороны – важный ритуал, но не настолько, чтобы убивать невинных.

Даниэль складывает забинтованные руки и, похоже, молится. Гаус снова ковыряет ботинком в земле, над чем-то размышляя. Лишь Водяная Блоха решает побыстрее принять решение и наконец больше о нем не думать.

– Я согласен, – неестественно спокойно говорит он. – Ни одного ребенка я не убью, но можешь на меня рассчитывать.