Искажение

Из-за машины медслужбы доносятся обрывки слов. Марсель Остин говорит что-то о состоянии здоровья капрала Элдона. Я улавливаю «удар» и «внезапный припадок». Похоже, Элдон плохо себя почувствовал во время разгрузки снаряжения из прицепа, и лейтенант сразу же увел его с плаца, чтобы избежать замешательства.

Я стараюсь не думать о том, в насколько дерьмовой ситуации окажусь, если кто-то из офицеров меня увидит. Подозрение в шпионаже может закончиться весьма хреново. Но я рискую еще больше, сделав несколько шагов в их сторону.

– Недавно погиб его брат, – говорит Линда Заубер. – Не стоит об этом забывать.

– Да, знаю! – почти кричит Остин. – Вот только еще вчера все было в порядке!

– Иногда это напоминает бомбу с замедлителем. Он ходил со своим горем три недели, и только теперь оно его настигло. Как все случилось, лейтенант?

– Госпожа капитан, я все видел. Он внезапно утратил связь с реальностью, начал совершать механические движения и бессвязно бормотать, бегал от здания к прицепу с пустыми руками, будто что-то грузил. Мы подумали, что с ним случился солнечный удар.

– У него была лихорадка, озноб, рвота? Он жаловался на головную боль?

– В общем, нет.

– На тепловой удар не похоже, скорее на кататоническое возбуждение.

– Что это значит, Линда, черт побери?! – спрашивает капитан Бек.

– Симптом острого психоза. – Доктор Заубер хлопает дверцей машины. – Роберт, найди мне быстро галоперидол и комплект для инъекций. И принеси в… Где вы, собственно, держите пациента?

– Мы заперли его в комнате. На другой стороне плаца, в здании инженеров.

– Он все еще беспокоен?

– Скорее у него упадок сил. Лежит в углу и смотрит в одну точку.

– Так и должно быть. Роберт, отнеси сумку в то здание. Нужно как можно скорее идти туда. Ведите, лейтенант.

Я отступаю в тень цистерны и тайком возвращаюсь к своему отделению.

Водителя из Тригеля, с которым я только что разговаривал, нигде не видно, – скорее всего, он закончил погрузку и выехал за ограждение, чтобы освободить место. Баллард, в свою очередь, выглядит не лучшим образом: он бледен и держится за живот. Злясь на весь мир, бросает на землю жилет и ранец. Поговорить об Элдоне нам сейчас вряд ли удастся.

Съев немного сухого пайка, я складываю наши МСК в «скорпион». Мы начинаем сражаться с поддонами – хорошо, что инженеры оставили автопогрузчик. Жарко, так что все сбрасывают шлемы, кители и остальное снаряжение – за исключением четвертого взвода, которому в шестнадцать часов заступать на охрану.

Я сам не знаю – то ли завидовать, что им не приходится таскать тяжести, то ли сочувствовать, что им придется стоять на этой жаре с полной выкладкой. Лейтенант Мюллер не прощает ни малейшего несоблюдения устава. Мы суетимся на плацу, а предыдущий персонал наблюдает за нами. Наконец следует приказ выезжать, и колонна «тригельцев» трогается на юг.

Дисторсия теперь принадлежит нам.

И тебе, Эстер.

Усталый и голодный, вечером я наконец могу отдохнуть на новом месте. Несмотря ни на что, я рад – за шесть часов мы успели сложить весь запас боеприпасов в подвале здания инженеров, разместили провиант в маленьком складе, а в большую палатку, которой пользовались охранявшие базу солдаты, затащили свои вещи: пока лишь ранцы, свернутые матрацы и каркасы для коек. Куда важнее, чем подготовить спальные места, было протянуть электричество туда, где оно отсутствовало.

Взвод Северина занялся установкой пулеметных гнезд на крышах зданий, а затем, охваченный строительным азартом, защитил малыми модулями СМЗ и мешками с песком нашу цистерну с топливом. Сержант Голя утверждает, что ее взрыв мог бы прикончить половину персонала базы, и это еще в лучшем случае.

Нам приходится привыкать к новым условиям – к недостатку удобств, худшей еде и сну под коричневым брезентом. Днем в палатке становится жарко, а ночью ее пронизывает холод. В Дисторсии также значительно темнее, чем на базе Эрде. Капитан Бек, проведя инспекцию, приказал дополнительно осветить несколько закоулков и удостовериться, что все генераторы работают.

Все это время мы были благодарны за любые инструменты и материалы, которые оставили нам солдаты из Тригеля. Оказалось, пригодиться может что угодно, а мы понятия не имели, как подготовиться. На бумаге все выглядело совершенно иначе. Только теперь мы начинаем понимать, насколько ценны древесно-стружечные плиты и фанера, сложенные в углу плаца. Какой-то кретин хотел сперва вынести их за ограждение и поджечь.

Гаус, который, кроме механики, занимается также плотницким делом, потирает руки, говоря об этих плитах. Мы сделаем из них перегородки в палатке, чтобы каждое отделение имело немного личного пространства. Однако заниматься строительством сегодня уже поздно – нужно поужинать и отдохнуть, тем более уже этой ночью нас ждет четырехчасовая служба в карауле. Я выхожу из палатки, чтобы выкурить заслуженную сигарету. Рядом останавливается Баллард, с которым уже все в порядке.

– Ну, вот мы и в аду, Маркус. И вовсе не так уж страшно выглядит.