Искатель. 1992. Выпуск №2

— А есть же еще далекие страны с трудно выговариваемыми названиями, в существование которых он тоже не верит, — прошептала тетя Эдит.. — Вроде Занзибара или Мартиники.

— И Гватемалы, и Полинезии, — хмурясь, согласился я. — Если он вдруг заявит, что нет таких стран… Я даже представить себе не могу, что из этого выйдет. Исчезновение любой из них… Сколько же погибнет людей. Да еще возможны страшные землетрясения, цунами.

— Но как же нам его остановить? — Этот вопрос более всего мучил тётю Эдит. — Не можем же мы сказать ему, что он не должен…

Ее прервали торопливые шаги. Дядюшка Отис влетел на кухню.

— Вы только послушайте! — и, кипя от возмущения, прочитал нам короткую заметку о той, что Сет Янгмен, мой кузен, отсудивший у дяди Мраморный холм, вознамерился продать его какой-то нью-йоркской фирме, желавшей организовать там промышленную добычу мрамора. Дочитав до конца, дядя Отис швырнул газету на кухонный стол.

— О чем это они пишут? — брови встопорщились еще больше. — Мраморный холм? Нет тут холма с таким названием и никогда не было. И Сету Янгмену никогда не принадлежал никакой холм. Хотел бы я знать, что за идиоты работают в этой газете?

Он сердито зыркнул на нас, а в отдалении послышался тяжелый гул. Тетя Эдит и я повернулись одновременно. Сумерки еще не сгустились, и мы еще успели увидеть, как на северо- западе медленно оседал холм, до того называвшийся Мраморным.

Пророки древности утверждали, что вера может сдвинуть горы. Но у дяди Отиса выявились другие, уникальные способности, наверное, куда более удивительные: отсутствие веры могло эти горы уничтожать.

А дядя Отис, ни о чем не подозревая, вновь подхватил газету.

— Все словно с ума посходили, — проворчал он. — Вот статья о президенте Рузвельте. Не о Тедди Рузвельте, а о каком-то Франклине. Эти газетчики даже имя не могут написать правильно. Всем известно, нет у нас президента, которого зовут Франклин Руз…

— Дядя Отис! — завопил я. — Смотрите, мышь!

Он повернулся, замолчав на полуслове. Действительно, в щель за плитой забилась мышка, и я не смог найти другого повода, чтобы переключить внимание дяди Отиса, прежде чем он объявил бы во всеуслышание о том, что не знает никакого Франклина Ди Рузвельта. Еще миг, и я бы опоздал. Облегченно вздохнув, я вытер пот со лба. А дядя Отис уже крутил головой.

— Где? — вопросил он. — Не вижу я никакой мыши.

— Т… — начал я, но сжал губы. После его слов мышь, естественно, исчезла. И я сказал, что мне, похоже, померещилось. Дядя Отис что-то недовольно буркнул и прошествовал в гостиную. Мы с тетей Эдит переглянулись.

— Если бы он сказал, — прошептала тетя Эдит. — Если бы он договорил, что никакого Франклина Руз…

Она тоже не договорила. Ибо дядя Отис в коридорчике угодил ногой в дырку в линолеуме и растянулся во весь рост. Падая, он еще ударился головой об угол столика, так что, когда мы подбежали, он лежал без сознания.

Я перенес дядю Отиса в гостиную и уложил на диван. Тетя Эдит положила ему на лоб холодный компресс, дала понюхать нашатырного спирта. Наконец он открыл глаза, посмотрел на нас, не узнавая.

— Кто вы такие? Что со мной служилось?

— Отис? — воскликнула тетя Эдит. — Я — твоя сестра. Ты упал и ударился головой. Потерял сознание.

Глаза дяди Отиса подозрительно сощурились. — Отис? — повторил он, — Меня зовут не Отис. За кого вы меня принимаете?

— Но ты Отис! - заверещала тетя Эдит. — Отис Моркс, мой брат, и живешь в Хиллпорте, штат Вермонт. И жил здесь всю жизнь…

Дядя Отис выпятил нижнюю губу.

— Никакой я не Отис Моркс. Меня зовут Юстас Лингхэм. Я из Кливленда, штат Огайо, продаю сельскохозяйственную технику. Вам, мисс или миссис, я не брат. И первый раз вижу вас обоих. У меня болит голова, и я устал от досужих разговоров. Пойду пройдусь по свежему воздуху. Может, и голова перестанет болеть.

Тетя Эдит не стала его останавливать, и дядюшка Отис, решительно промаршировав к двери, скрылся за ней. А тетя Эдит, прильнув к окну, доложила, что он стоит на ступеньках крыльца и смотрит на звезды.

— Опять то же самое, — запричитала она. — Полная потеря памяти. Как двадцать лет назад, когда он упал с лошади и целую неделю твердил всем, что он — Юстас Лингхэм из Кливленда…

О, Марчисон, теперь-то мы должны вызвать доктора. Но, если доктор узнает о всех этих статуях, амбарах, холмах, то упечет его в психушку. Только Отис-то скажет, что никаких психушек не существует. И тогда…

Как бы то ни было, что-то надо делать, — резонно заявил я. — Иначе греха не оберешься. Он наверняка вновь прочтет о Франклине Рузвельте. О нем постоянно пишут в газетах, даже в Вермонте. И нет гарантий, что ему не встретятся статья о Гватемале или Мадагаскаре.

— А еще он не в ладах с налоговым управлением, — поддакнула тетя Эдит. — Они засыпают его письмами, спрашивая почему он не платит подоходный налог. В последнем письме пообещали прислать инспектора. Но он утверждает, что нет подоходного налога, а следовательно, и сборщиков такового. Дядя Отис в них просто не верит. Так что если он придет..

Беспомощно смотрели мы друг на друга. Тетя Эдит схватила меня за руку.