— Не-ет, — протянул он задумчиво. — Просто я смотрю на милосердие с другой стороны. Например, с точки зрения невиновной молодой женщины, которую пытались ни за что ни про что обвинить в убийстве. И, возможно, вкладываю в это понятие чуть больше, чем ты, Сильвестр?
— В каком смысле? — поинтересовался лейтенант.
— В смысле священного правосудия, — ответил Сидни Зум и повернулся на каблуках. — Пошли, Рип, — позвал он своего верного пса. — Наша работа здесь закончена.
И оба они растворились в прохладной темноте ночи. Ушли, уверенные, не ведающие ни колебаний, ни страха.