Рита была вынуждена вернуться домой вечером того же дня, когда Марк пришел в себя. На субботу у нее по графику стояло дежурство, а терять с таким трудом найденную работу ей не хотелось. Все жизненные показатели Марка говорили о том, что помощь ему больше не нужна. Даже если бы она рискнула снова повторить подобный эксперимент.
Каждый день она звонила ему, и разговоры становились все длиннее. Она никогда не подозревала в нем такого любителя поболтать, но он отчаянно скучал, а Лера не могла проводить с ним все дни напролет, поскольку он по-прежнему находился в реанимации, хоть в этом и не было особой необходимости. Застилать глаза медицинскому персоналу несколько часов подряд Лера не могла. По словам Марка, она не умела так долго держать в голове безобидные картинки в виде пустого коридора и мирно спящего на кровати пациента, постепенно скатываясь в кошмары. Марк со смехом рассказывал ей, с каким визгом однажды вылетела из его палаты медсестра, увидев приближающегося к ней огромного тарантула. Впрочем, Риту удивляло уже то, что ему разрешали держать в реанимации мобильный телефон. Хотя порядки в той больнице показались ей странными с самого начала.
Им даже не пришлось особенно напрягаться, чтобы вызволить из тюрьмы Ксению. Очнувшаяся жертва нападения, давшая показания, что на нее напал неизвестный мужчина, а не хорошо знакомая женщина, стала лучшим способом избавиться от заключения.
Марка выписали только через неделю, в следующую пятницу. Так долго его держали потому, что никто из врачей не мог понять, каким образом ему удалось очнуться и так быстро выздороветь. Снимки больше не показывали ни гематом, ни повреждения головного мозга, а по жизненным показателям его вполне можно было отправлять в космос. Если бы, конечно, не нога. Врачи как будто все время ждали какого-то подвоха. И лишь убедившись, что он не собирается снова впадать в кому, наконец отпустили домой.
Они договорились, что Рита приедет к нему завтра. Вместе немного прогуляются и подумают, что делать дальше. На самом деле она была готова поехать к нему уже сегодня, поскольку сильно соскучилась, но с дачи должна была вернуться бабушка, которую она тоже не видела почти две недели.
По дороге с работы Рита заскочила в магазин купить чего-нибудь к чаю. Если доверить это дело бабушке, она купит самое сладкое и вредное. Поэтому домой она пришла поздно: бабуля уже была там.
— Привет, дорогая! — Вера Никифоровна расцеловала внучку в обе щеки, а потом скептически посмотрела на диетическое печенье. — Завтра испеку пирог со смородиной. Я привезла целую корзину красной, надо ее активно есть, пока не испортилась.
— Почему не сказала, что будешь что-то везти? — мгновенно нахмурилась Рита. — Я бы тебя встретила.
— Меня сосед привез, — нетерпеливо отмахнулась бабушка. — Витя. Ты его знаешь. И корзину помог донести. Так что не переживай. Надо только утром за сахаром и мукой сходить, а то у тебя ни крошки. Как всегда на диете сидела?
Рита улыбнулась, скрываясь в ванной, чтобы помыть руки.
— Мне нельзя много сладкого, и так с трудом в джинсы влезаю, а денег на новые нет.
— Так уж и нет, — добродушно проворчала бабушка. — Вон в коробочке сколько лежит.
— Это тебе на рождественскую поездку в Вену. — Рита вытерла руки и снова показалась в коридоре. — И это не обсуждается. Пойдем лучше чай пить, я сегодня не успела пообедать. И мне есть что тебе рассказать. Кажется, я все-таки умею исцелять болезни.
Рита уже прошла в кухню, поэтому не увидела, как на бабушкином лице проскользнул неподдельный страх.
— Что ты умеешь? — переспросила она, тщательно контролируя голос.
— Исцелять болезни. — Рита улыбнулась, наливая воду в чайник. — Или, по крайней мере, серьезные травмы. Садись, я тебе сейчас все расскажу. По телефону не хотелось.
Рассказ занял почти час. За это время они успели выпить по две чашки чая и съесть не только все печенье, но и остатки пирожков с яблоками, которые Вера Никифоровна привезла с собой.
— Но я практически ничего не помню, — закончила Рита. — Голова болела так сильно, что я, кажется, потеряла сознание.
Она замолчала, ожидая реакции бабушки, но та смотрела исключительно в свою чашку и тоже молчала.
— Наверное, это просто с непривычки, — добавила Рита, видя, что ответа не дождется. Неужели бабушку так напугал ее рассказ? — И если почаще тренироваться, то больше голова так болеть не будет.
— Голова болела, потому что ты лечила голову, — неожиданно сказала Вера Никифоровна. Она посмотрела на внучку, как показалось той, со страхом и вызовом одновременно. — Захотела бы исцелить ему ноги — сама получила бы паралич.
Рита несколько долгих секунд смотрела на нее, словно не понимая смысла сказанных слов. Ей вдруг вспомнилось, как однажды на даче бабушка обронила, что не у нее одной есть дар. Рита же собиралась выспросить подробности, но потом совсем забыла.
— Ты тоже это умеешь? — догадалась она.
Бабушка медленно кивнула.
— Этот дар передается по нашей линии каждому, только с небольшими изменениями.