Исчезающие девушки

Вот кое-что обо мне и Даре: мы одновременно и похожи и различаемся как небо и земля, как солнце и луна, или морская звезда и небесная звезда, — имеем что-то общее, конечно, но в тоже время целиком и полностью разные. И только Дара всегда блистает.

— Ты классно выглядишь, — говорит Дара, выпрямляясь.

Ее телефон на раковине начинает вибрировать и делает полуоборот рядом с чашкой для зубных щеток перед тем, как снова затихнуть.

— Не так ли, Ари?

— Классно, — повторяет Ариана, не поднимая глаз.

Ариана — блондинка с длинными, волнистыми волосами и чистым лицом, как Швейцарские Альпы, что делает ее пирсинг на языке, на носу и крошечный гвоздик над ее левой бровью неуместными. Она сидит на краю ванной, мизинцем помешивая свою теплую водку с апельсиновым соком. Она делает глоток и выразительно давится.

— Слишком крепкая? — спрашивает Дара невинным голосом.

Ее телефон снова начинает звонить. Она быстро отключает его.

— Нет, все прекрасно — с сарказмом отвечает Ариана и делает еще один глоток. — Я искала предлог, чтобы сжечь свои миндалины. Кому они вообще нужны?

— Всегда пожалуйста — отвечает Дара, потянувшись за стаканом, из которой делает большой глоток и передает мне.

— Нет, спасибо — отвечаю я. — Поберегу свои миндалины.

— Ну же. — Дара обхватывает меня за плечи. На своих каблуках, она даже выше, чем я со своим ростом под метр семьдесят четыре. — Сегодня же День Основателей.

Ариана встает, чтобы забрать стакан. Ей приходится идти по полу ванной, усеянному лифчиками, нижним бельём, платьями, майками, — огромный выбор брошенной одежды.

— День Основателей, — повторяет она, передразнивая голос директора.

Мистер О'Генри не только проводит танцы в спортзале каждый год, он и принимает участие в дурацкой исторической реконструкции битвы при Монумент Хилл, после которой первые британские переселенцы объявили все земли к западу от Саскаватчи частью Британской Империи. Я думаю, что это немного политически не корректно пародировать резню кучки индейцев Чероки каждый год, ну да ладно.

— Самый важный день в году и судьбоносный момент в нашей гордой истории, — заканчивает Ариана, поднимая стакан вверх.

— Слушайте, слушайте — говорит Дара, и притворяется, будто пьёт из стакана, оттопырив при этом мизинец.

— Ей богу, лучше было бы назвать этот день Королевским днём перепихона, — говорит Ари уже нормальным голосом.

— Не так хорошо звучит, — говорю я, и Дара хихикает.

Три сотни лет назад колониалисты, искавшие реку Гудзон, думая, что нашли ее, осели на берегу Саскаватчи. Они присвоили земли ненамеренно основали город, который позже будет называться Сомервиль. Он находился примерно в пяти сотнях миль юго-восточнее, чем их изначальная цель. В какой-то момент они, должно быть, поняли свою ошибку, но, я думаю, к тому времени они уже не хотели переезжать. Есть поговорка, что-то типа: жизнь всегда забрасывает тебя туда, куда ты не ожидаешь попасть, научись радоваться этому.

— Аарон сойдет с ума, когда увидит тебя, — говорит Дара.

У нее есть сверхъестественная способность вырывать мысль из моей головы и заканчивать ее, как будто она распутывает какую-то запутанную невидимую нить.

— Один взгляд и он забудет о своем обете воздержания.

Ариана фыркает.

— Последний раз повторяю, — говорю я. — Аарон не давал обета воздержания.

С тех пор как Аарона выбрали на роль Иисуса в нашем рождественском спектакле в первом классе, Дара была уверена, что он религиозный фанатик и поклялся оставаться девственником до брака. Идея подкреплена тем, что мы, встречаясь два месяца, не зашли дальше второй базы. Думаю, ей не приходило на ум, что проблема может быть во мне.

Когда я думаю о нем, что-то сжимается у меня внутри, на половину от удовольствия, на половину от боли. Я думаю о его длинных, темных волосах, о том, как он всегда пахнет жареным миндалем, даже после баскетбольных игр. Я люблю Аарона. Правда, люблю. Просто недостаточно сильно.

Телефон Дары снова завибрировал. В этот раз она его со вздохом схватила и бросила в маленькую блестящую сумочку с изображением черепов по всей ткани.

— Это тот парень, который…? — начала спрашивать Ариана, но Дара быстро зашикала на неё.

— Что? — я поворачиваюсь к Даре. — Что за большая тайна?

— Ничего такого, — говорит она, смотря на Ариану сурово, как бы бросая ей вызов начать спор.

Потом она оборачивается ко мне, светящаяся от радости, такая красивая. Та самая девушка, которой хочется верить. Та самая девушка, с которой хочется брать пример. Та самая девушка, в которую хочется влюбиться.

— Давай, — говорит она, взяв меня за руку и сжав ее так сильно, что у меня заболели пальцы. — Паркер ждет.

Внизу Дара заставляет меня выпить последние капли теплого напитка Арианы, в котором полно какой-то мякоти. По крайней мере, напиток меня согревает и помогает настроиться на вечер. Затем Дара открывает металлическую таблетницу и извлекает оттуда что-то маленькое, круглое и белое. Приятное чувство внутри меня тут же исчезает.

— Хочешь? — спрашивает она, обращаясь ко мне.

— Что это? — говорю я, когда Ариана протягивает руку за одной.

Дара закатывает глаза: