Исаак Лакедем

Но тут Клеопатра подняла голову, встрепенулась и вопросила иудея голосом и взглядом одновременно:

— Сколько же лет протекло с тех пор?

— Сто лет, — ответил тот.

— Сто лет! — в смятении вскрикнула царица. — А что сталось с миром за эти сто лет?

— Мир потерял четырех императоров и обрел одного бога.

— Что за императоры, какой бог? — настойчиво добивалась египетская красавица.

— Первый из императоров — Октавиан… Его ты знаешь, и я воздержусь он подробных описаний. Второй — Тиберий, его пасынок, чей гений заключался в непреходящем чувстве страха. Двадцать три года он истреблял римлян медленно и неуклонно: то были самые неторопливые из жерновов, что перетирают в прах целые народы. Третьим стал Калигула, внучатый племянник Тиберия. Этот сумасшедший возвел свою лошадь в консульское достоинство, потребовал, чтобы его дочери, умершей в двухлетнем возрасте, воздавались почести как божеству, и запомнился великолепным изречением: «Хорошо, если бы у римской империи была всего лишь одна голова, чтобы единым махом отсечь ее!» Наконец, четвертый, Клавдий, дядя Калигулы — человек не в себе: ритор, поэт, философ, грамматик, адвокат, судья… — все что угодно, кроме императора. Он умер, поев ядовитых грибов, приготовленных его женой Агриппиной. А что касается бога, — продолжал Исаак, помрачнев, — здесь все гораздо сложнее. Слушай повнимательнее, Клеопатра, ведь я оживил тебя для того, чтобы ты мне помогла сразиться с ним.

— Я слушаю, — заверила его владычица Египта, и ее лицо приняло задумчивое выражение, какого еще минуту назад, глядя на нее, невозможно было бы себе представить.

Исаак же продолжал:

— Ты ведь знала богов, существовавших до сего времени, не так ли? Индийских: Браму, Вишну, Шиву. Египетских, ставших и твоими: Осириса, Исиду, Анубиса. Персидских: Аримана и Ормузда. Финикийских: Молоха, Ас-тарту и Ваала. Греческих: Юпитера, Плутона, Нептуна, Аполлона, Марса, Вулкана, Диану, Минерву, Юнону, Цереру, Кибелу и Венеру. Германских: Одина, Тора и Фрейю. Галльского Тевтата. И наконец, бога моего народа — Иегову. Так вот, однажды из маленького городка в Галилее вышел молодой человек, которого мы до того помнили ребенком, играющим на улицах Иерусалима. Он сказал: «Индийцы, египтяне, персы, финикийцы, греки, германцы, галлы и иудеи! То, во что вы верите, чему вы поклонялись сорок веков, надо отринуть — пора перестать приносить жертвы ложным кумирам! До сих пор ваши боги учили вас убийствам, кровопролитию и кровосмешению, братоубийству, воровству и клятвопреступлению, разврату, поклонению роскоши, ненависти и предательству, а нечестивый мир следовал примеру, подаваемому ложными божествами и идолами. Но нет иного бога, кроме Отца моего, который на небесах. Я послан им на землю, чтобы вместо всех этих преступлений, поощряемых вашими кровавыми божествами, учить вас смирению, самоотвержению, воздержанию, милосердию, состраданию, вере и надежде. Я пришел сказать: „То, что люди до сих пор почитали великим — ничтожно, а что мнили ничтожным — велико“. Я явился возвестить: „Богатство — общественная несправедливость, деспотизм — политическое преступление, рабство — социальное зло!“„ Так он говорил при Тиберии. Этого бога схватили, привели к римскому прокуратору, осудили как богохульника и бунтовщика и приговорили к казни, применяемой к убийцам. Когда же он проходил мимо моего дома, согнувшись под тяжестью креста, и попросил меня подвинуться и дать ему передохнуть на моей скамье, я оттолкнул его. Тогда он меня проклял и приговорил… угадай, на какую муку он меня обрек? На бессмертие! Затем он побрел своей дорогой до места казни и умер на кресте как последний из разбойников. И тогда я сказал себе: «Если ты бессмертен, Исаак, то возьмись за дело, достойное бессмертного. Тебя проклял бог? Сразись с проклявшим тебя. Он бросил проклятие тебе в лицо? Подбери его, сотвори из него свое оружие и обрушь его на новую неокрепшую религию! Бейся с ней, пока она не рухнет, даже если, обрушившись, она погребет и тебя под своими останками, как был погребен Самсон под руинами храма филистимлян!“… Но когда я принял такое решение, мне понадобился помощник, поддержка, опора. Мужчина в одиночку не справится с этим, ему нужно обладать качествами гения. И я спросил себя, не может ли женщина помочь мне и какой она должна быть, чтобы ее красота, любовь к наслаждениям, чувственность сделали ее изначальной противницей новой религии, религии воздержания, умерщвления плоти и забвения себя. И тут я понял: такая женщина есть. Это бывшая возлюбленная Секста Помпея, Цезаря, Антония.