Исаак Лакедем

На ее голове виднелось подобие золотого шлема с гребнем в виде изящно изогнутой головки священного ястреба, украшенной сапфирами. Крылья птицы, с россыпью изумрудов и рубинов, прикрывали виски, огибали уши и уходили под шею мумии. На этой шее поблескивало тройное ожерелье из жемчуга, серпентина и алмазов, разделенных пластинками из оправленной в золото эмали в виде птичьих перьев. Платье из тончайшей материи с диагональными полосами золотого и лазурного цвета, перехваченное на талии жемчужной нитью, облегало тело, придавая царице вид спящей живой женщины. Легкие сандалии из золотой парчи жемчужными перепонками охватили ноги выше щиколоток. Руки свободно вытянулись вдоль тела: одна была украшена золотой змейкой чудесной работы, обвившейся по ней от локтя до запястья, другая — шестью золотыми браслетами, три из которых перехватывали руку выше локтя, а три другие — у кисти.

Единственный перстень с лазурным скарабеем поблескивал на пальце левой руки.

Черные как ночь волосы, выбиваясь из-под шлема, спускались ниже колен. Благодаря усилиям тех, кто бальзамировал мертвую, тело почти не было тронуто тлением. Лишь веки опали в пустых глазницах, с утончившихся рук сползли, не удержавшись на привычных местах, золотые обручи, перстень соскользнул с усохшего пальца, и стянутая кожа на щеках и груди приобрела свинцовый оттенок и сухость пергамента.

Исаак некоторое время разглядывал мумию, склонившись над саркофагом. Затем, пожав плечами, он пробормотал:

— Вот этой горстке праха Антоний пожертвовал властью над миром! Сомнение посетило его: вернув красоту и жизнь этому слабому созданию, осуществит ли он свой великий замысел? Ведь он собирался бороться с богом!

Но почти тотчас бессмертный странник отбросил все колебания.

— Будь что будет, — пробормотал он, — попытаем судьбу.

И он связал концы нитей, что дали ему парки.

По мертвому телу пробежала дрожь.

Исаак невольно отшатнулся.

И в неверном лунном сиянии, казалось созданном для таких святотатств, произошло чудо.

Сухая, потемневшая кожа мумии потеплела и вновь стала упругой, ее тон изменился: она посветлела и стала прозрачной. Каждый мускул снова обрел утраченную форму, руки округлились, пальцы вернули себе былую гибкость, ступни побелели, и на них проступили розовые прожилки, волосы стали пушистыми и пошли волнами, словно и они ожили, на висках вновь забились жилки, а на шее и груди стала видна сеть голубоватых вен. Наконец губы, неподвижно сжатые вот уже целый век, приоткрылись в чуть слышном вздохе.

Исаак простер над ней руку:

— Живи! Встань и говори! — произнес он.

Женщина медленно, как бы непроизвольно, еще не приходя в сознание, приподнялась; некоторое время она неподвижно сидела на своем каменном ложе, потом открыла глаза, привычным движением нащупала рукой зеркало, поднесла к лицу и со сладостным вздохом прошептала:

— Ах! Хвала Юпитеру! Я все еще хороша. Затем, оглядевшись, воскликнула:

— Ира, причеши меня! Хармиона, где Антоний?

Но тут, обводя глазами залу, прекрасная царица Египта встретила взгляд Исаака.

Она вскрикнула и спустила ногу, желая выбраться из гробницы.

— Царица Египетская, — промолвил иудей, — незачем звать Иру, Хармиону или Антония: все трое мертвы. Уже более века они покоятся в своих гробах. Посмотри, на каком ложе ты сама спала!

Клеопатра перегнулась, чтобы бросить взгляд вниз, на внешнюю сторону того, что служило ей ложем еще несколько минут назад. Крик ужаса вырвался у царицы: она поняла, что это саркофаг.

Но тут же, обернувшись к Исааку, она спросила:

— Кто ты и зачем разбудил меня? Я так хорошо и глубоко спала!

— Клеопатра, обратись к своим воспоминаниям, — бесстрастно произнес Исаак. — А потом уж я отвечу, кто я и почему пришел разбудить тебя.

Клеопатра подобрала под себя правую ногу, оперлась локтем в колено, уронила голову на руку и стала одно за другим перебирать воспоминания, вглядываясь в неясные тени вековой давности, возвращавшиеся к ней после столь долгого забытья.

— Ах да! — наконец проговорила она. — Все так, и я начинаю что-то припоминать.

Затем, неподвижно уставившись в пространство, словно бы листая день за днем книгу своего прошлого, она промолвила:

— Мы дали сражение при Акции. Не вынеся вида раненых, умирающих и убитых, я бежала, уведя свои галеры… Антоний последовал за мной. Мы возвратились в Египет, надеясь спастись, но армия нам изменила… Тогда, решившись умереть, я испытала на рабах множество ядов, чтобы узнать, какая смерть легче прочих. А тем временем Окта-виан высадился, Антоний отправился против него и вернулся смертельно раненным и побежденным. Я затворилась в этой гробнице, но Октавиан решил вырвать меня отсюда и выставить на всеобщее обозрение среди пленных во время собственного триумфа… Тогда какой-то крестьянин по моей просьбе принес мне аспида в корзине со смоквами. Отвратительная змея подняла над корзиной свою плоскую черную голову, я приблизила к ней грудь, она бросилась на меня и ужалила… Я почувствовала сильную боль… вскрикнула… кровавая пелена встала перед глазами. Мне показалось, что небесный свод лег мне на грудь — и я умерла!..