Ирнийские наваждения

А потом приходила ночь. Приходила и приносила страшные сны, полные ненависти и боли, ярости и кошмаров. Они сдирали ложные воспоминания, словно присохший бинт с раны, и обнаженная память выхлестывалась потоком свежей крови. Королева Грэйн вспоминала себя. И видела сны. Чужие, страшные, полные ненависти к людям, которых она знала... и другим, с которыми не была даже знакома, но эти люди где-то жили, на что-то надеялись... они не знали, какая мука им уготована, а королева Грэйн никак не могла предупредить их. Ведь просыпаясь и становясь вновь служанкой, она забывала весь этот ужас, а если даже что-то и удерживалось в ее памяти, то оно мигом становилось неважным, не имеющим никакого значения. Королева Грэйн мучилась от невозможности предупредить хоть кого-то из этих несчастных, а ее дневная оболочка преспокойно протирала зеркала и столики в своих бывших покоях.

Так бы она ничего, наверное, и не придумала, если бы не одно обстоятельство. Обреченная во сне не только переживать все мысли и чувства проклятой магички, но и всюду ее сопровождать, королева Грэйн не раз оказывалась в месте, целиком состоящем из пламени. В той самой пылающей библиотеке, давно уничтоженной Святыми Престолами, где заживо горела в огне, пока ее мучительница постигала какую-нибудь новую тайну. А если смотреть глазами мага... если чувствовать его чувствами...

Нет, королева Грэйн никогда не была магичкой, но позаимствовавшая ее облик магичка ненароком передала ей некую крохотную искру своего таланта. Искру... или отблеск? Какая разница, что это было такое. Этого хватило, чтобы, прочитав чужими глазами пылающие огненные строки, научиться насылать сны. Не свои, разумеется. Своих снов у королевы Грэйн теперь, можно сказать, и вовсе не было. Вместо них -- странная сумеречная явь, разделенная с осатаневшей от ярости гадиной. Нет. Королева Грэйн научилась насылать чужие сны. Сны той мерзкой твари, что безжалостно разрушила сначала ее жизнь, а теперь уничтожала чужие жизни, не считая их.

"Хоть кто-нибудь да задумается. Обратит внимание. Не отмахнется, проснувшись!" -- надеялась королева.

Сны насылались далеко не всегда. И не все, просыпаясь, припоминали приснившийся кошмар. А однажды принц Ильтар едва не застрелил ее из своего зачарованного пистолета. Хорошо, что пуля попала не в нее, а в видевшую сон магичку, а та не сумела понять, из-за чего так вышло.

Королева Грэйн рассказала Святому Виону все.

-- О чем-то подобном я и догадывался, -- промолвил Святой Вион. -- Вы необычайно храбрый и очень стойкий человек, ваше величество. У меня нет никаких сомнений в том, что именно вы окажетесь наилучшим правителем для Леронны.

-- Я так боюсь... увидеть эти сны еще раз! -- невольно вырвалось у королевы. -- Так боюсь, что снова...

-- Этого не случится, дитя мое, -- ладонь Святого Виона успокоительно легла на плечо. -- Я совершенно уверен, что этого никогда не случится. До скорой встречи. Да пребудет с тобой охраняющая сила Утренней!

Святой Вион начертил портал, дружески кивнул склонившейся перед ним королеве и исчез.

Ее величество осталась одна. Что ж, оно и к лучшему. Ей было о чем подумать.

...***...

Королева Грэйн глубоко вздохнула и прикрыла глаза. И перед ее закрытыми глазами тотчас предстал... маршал Эрдан, разумеется.

Королева открыла глаза и строго напомнила себе, что она замужем. И видеть вот так посторонних эльфов ей не полагается. Однако...

"Только ты, дитя мое, можешь и имеешь право решать, кто будет следующим королем Леронны", -- вновь прозвучал у нее в голове голос Святого Виона.

По ее просьбе Святые Престолы могут и отпустить ее супруга. Ну, или хоть заключить его на какой-нибудь небольшой срок. Он ведь был околдован, а значит, не так уж и виноват. По ее просьбе... Наверное, она даже обязана так поступить. Жена не должна предавать мужа.

"А королева может предавать свое королевство? -- мелькнула внезапная мысль. -- Чем займется его величество Тагинар, оказавшись на свободе и вновь при власти? Попробует собрать еще одно войско? Или побоится? Попытается отомстить победителям как-то иначе?"

"И... как он станет относиться ко мне? -- испуганно подумала она. -- Будет видеть во мне -- ее? Возненавидит? Или все-таки простит?"

-- Не то, королева. Не о том думаешь, -- пробормотала ее величество Грэйн. -- Главный вопрос, как он станет относиться к Леронне. К Леронне, которая его подвела. Проиграла. Сможет ли король Тагинар простить не меня, а свою страну? Маленькую страну, не сумевшую справиться с тремя большими? И что он станет делать, если не сможет? А нам всем что тогда делать? Мятеж устраивать? А мне лично -- яду ему поднести?

"Пусть сидит там, куда его посадили. Этого требуют государственные интересы!" -- подумала королева Грэйн.

И обрадовалась. Когда государственные интересы не ущемляют, а даже наоборот... когда они позволяют и дальше не видеть человека, видеть которого не хочется никогда... да здравствуют государственные интересы, приносящие счастье, уют и покой!

Королева Грэйн усмехнулась.