Ип

И тут, вихрем взлетев по ступенькам и промчавшись мимо нее, в комнату ворвался Эллиот:

— Ребята!.. Я видел на заднем дворе чудище!

— Чудище? Ха-ха!

— Это… домовой! Фута в три ростом, руки длинные-длинные! Он сидел в кукурузе.

— Закрой дверь, а то мама проснется.

Дверь закрылась. Мэри побрела в свою комнату. Дом вовсе не перевернулся, перевернулось в голове у Эллиота. Перевернулось вверх дном.

— Здесь, на этой самой поляне…

Инопланетянин прислушивался к голосам людей, до сих пор рыскавших у места приземления корабля.

— …буквально выскользнул у меня из рук!

Тот из них, кто, по-видимому, был главным, со связкой звенящих, нанизанных на кольцо металлических зубов, поворачивался во все стороны. Остальные с глупым видом кивали. Потом главный сел в свою самодвижущуюся повозку и уехал, остальные последовали его примеру. Был уже день, и теперь здесь не осталось ни одного землянина.

Инопланетянин печально смотрел на следы приземления.

Теперь даже для того, чтобы только поднять руку, ему приходилось напрягать все силы. Сказывалось отсутствие пищи. Чудодейственных питательных таблеток, содержащих в себе все необходимое для него и его товарищей, на Земле не было. Он попробовал было ягоды кизила, но их вкус его крайне разочаровал, к тому же в них были косточки. Уже десять миллионов лет он собирал дикие растения, но за это время ни разу не возникала необходимость выяснить, какие из них съедобны, а какие нет, и начинать выяснять это теперь было поздно.

Чего бы он только не дал сейчас за одну крошечную питательную таблетку с заложенным в нее запасом жизненной силы!

Он забился глубже в кусты и там съежился, ослабевший, подавленный. Конец явно был близок.

Эллиот мчался на велосипеде по направлению к холмам. Почему туда, он сам не знал. Будто его велосипед туда притягивает магнитом. Ощущение у Эллиота было такое, будто велосипед сам знает, куда ехать, а его просто на себе везет.

Эллиот был из тех мальчишек, кого сверстники называют дрянцом. Он плутовал в игре. А в голосе его вдруг появлялась, как джинн из бутылки, невыносимая, режущая уши пронзительность, и каждый раз, будь то дома или в классе, Эллиот этим противным, пронзительным голосом говорил то, чего говорить как раз не следовало.

Все обязанности, какие только можно было переложить на плечи других, он перекладывал, надеясь, что за него все сделают мать или старший брат, Майкл. Было и другое. Можно было составить длинный-предлинный список всякого другого, и в этот список среди прочего вошли бы и очки с толстыми стеклами. Короче говоря, Эллиот был невротик в самом расцвете заболевания — настоящее дрянцо. Уготованный ему судьбой жизненный путь вел в никуда, а если бы на карте человеческой души можно было указать какое-то место назначения, то Эллиота ожидали впереди заурядность, мелочность и подавленность. Но случилось так, что в этот день жизненный путь Эллиота, отклонившись от первоначального направления, повел его к холмам.

Велосипед привез его в лес. Эллиот спрыгнул на землю и перевел велосипед на другую сторону усыпанной сухими ветками просеки. Странно: велик ржавый, весь во вмятинах оттого, что он так часто бросал его где придется, оставлял под дождем, но сегодня катит легко, как никогда. И казалось, несмотря на ржавчину, что велосипед блестит как новенький.

Эллиот вел его через лес, по извивающейся тропинке. Дойдя до поляны, он сразу всем своим существом ощутил: здесь произошло что-то невероятное. Все здесь хранило память об огромном космическом корабле. Близоруко щурясь сквозь очки на траву, где эта память неизгладимо отпечаталась, Эллиот почти видел корабль, который еще недавно был здесь.

Сердце Эллиота громко стучало, и если бы у него в груди был свет, этот свет бы уже горел. Немыслимо огромная энергия, витавшая до сих пор над поляной, коснулась лба Эллиота, и лоб запылал.

Старый ученый в кустах неподалеку старался не обнаружить своего присутствия. Вот-вот он испустит дух, и зачем видеть это посторонним?

Что же касается землянина, то он теперь делал что-то непонятное. Он достал небольшой мешочек, вынул из мешочка что-то совсем маленькое. Положил это на землю, прошел несколько шагов, положил точно такое же, сделал опять несколько шагов и опять положил, и еще раз, и еще, и в конце концов землянина не стало видно, он исчез за поворотом.

Древний путешественник, собрав последние силы, пополз из кустов посмотреть, что молодой землянин положил на землю. Любопытство было наихудшей чертой его характера, но в его возрасте менять себя было поздно.

Он выполз на поляну и увидел, что оставил там молодой землянин круглую таблетку, удивительно похожую на космические питательные таблетки, служившие пищей на корабле. Он перевернул ее у себя на ладони. На ней было отпечатано нечто не поддающееся расшифровке: М&М[1].

Он взял таблетку в рот и подождал, пока она растворится.

Восхитительно!

Сказочный вкус!

Он заковылял вслед за Эллиотом, подбирая и съедая одну таблетку за другой, и силы возвращались к нему, а с ними и надежда…