Йот Эр. Том 1

Нине начало войны запомнилось не обстрелами и бомбежками – Ташкент был далеко-далеко от фронта, в глубоком тылу – и не выступлением по радио Вячеслава Михайловича Молотова, хотя вечером она, как и все, слушала голос, доносящийся из черной тарелки репродуктора, голос, который со спокойной уверенностью заключил: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

В тот вечер вся большая семья последний раз собралась вместе. Даже отлученную тетю Марусю на этот раз приняли в семейный круг. Собралась настоящая толпа – пришли все тетки (бабушкины дочки), их мужья со своими братьями и взрослыми сыновьями и еще какие-то родственники. Практически все они были военнообязанными, и Елизавета Климовна собрала в дорогу ровным счетом сорок вещмешков. Каково ей было тогда – Нина боялась даже себе представить. А вернулись из ушедших на фронт единицы – по пальцам одной руки можно пересчитать.

Проводив родню в военкомат, бабушка собралась в райисполком.

– Чего надо, Климовна? Видишь же, не до тебя сейчас! – пытались отмахнуться от нее.

– Да вот, хочу доложить, что жилплощадь у меня освободилась. Надо бы на учет поставить, для размещения беженцев, – сообщила она.

– Ты что панику разводишь?! – тон тут же переменился. – С ума сошла – какие еще беженцы? Через месяц-другой война закончится.

Бабушка покачала головой:

– Молодые вы, горячие… Все наскоком взять норовите. А я еще по той войне помню: немец-то – он вояка крепкий. Не один год с ним провозимся.

– Ладно, Климовна, ступай отсюда! Считай, что мы твоих пораженческих разговоров не слышали. И спасибо скажи, что мужа твоего хорошо помним, а не то по-другому бы с тобой беседовали!

Тяжелее всех переживал начало войны, пожалуй, Яков Францевич. В самом деле: молодой, здоровый мужик с боевым опытом, с военным образованием – и вынужден сидеть дома. В военкомате ему дали от ворот поворот:

– Вы у нас не числитесь.

– А где же? – слегка растерялся он.

– Видно, ваше дело все еще на учете в командирских кадрах.

– Так я же разжалован, – не без горечи заметил Яков.

– Ничего не знаем, спросите там.

«Там» его, вопреки опасениям, никуда не послали, а сказали только:

– Ждите. Будете нужны – вызовем.

И Яков ждал. Прошел июнь. Жену штаб округа куда-то услал по ее инженерным делам, а он все сидел дома. Июль тоже прошел в бесплодном ожидании. И вот где-то числа двенадцатого или тринадцатого августа около дома затарахтел мотоцикл и в дверь заглянул молоденький вестовой:

– Капитан Речницкий, Яков Францевич?

– Здесь, – отозвался Яков. – Только я не капитан. Уволен из рядов, – с плохо скрываемой обидой бросил он.

– Ничего не знаю, – вестовой был малость обескуражен, но пытался заслониться от проблем буквой отданного ему распоряжения. – Приказано немедленно доставить капитана Речницкого в штаб округа.

В штабе его встретил знакомый по службе подполковник:

– Здравствуйте, Яков Францевич, – произнес он, пожимая ему руку. А раньше на улице старался не замечать! – Сегодня, перед лицом смертельной опасности, которая нависла над нашей Родиной, мы все, как один, должны сплотиться для дружного отпора врагу, – и тут же, съехав с пропагандистского тона на командный, продолжил: – В соответствии с директивой Генерального Штаба РККА командующим округом генерал-майором Трофименко мне приказано приступить к формированию 791-й стрелковой дивизии[4]. На вас готовим приказ о восстановлении в звании и зачисляем в штат дивизии на должность командира батальона, – было видно, что подполковник волнуется. Ему еще не приходилось сколачивать с нуля целое воинское соединение. – Раскачиваться некогда, начинать надо немедленно. Сегодня же выезжаем в Термез, к району формирования, – закончил он.

Так отец и прибыл в летний лагерь, где разворачивалась подготовка к размещению призывников, в своей старой гимнастерке с синими кавалерийскими петлицами без знаков различия. Правда, через несколько дней ему все же дали возможность заскочить с оказией в Ташкент за личными вещами. И тут он как раз встретился со своей женой, только что сошедшей с поезда из Алма-Аты. Жена появилась в Ташкенте не одна – в том же поезде прибыл генерал-майор Панфилов с дочерью. Его 316-й дивизии, формировавшейся в основном из жителей Казахстана и Киргизии, не хватало кадров командно-начальствующего состава, и поэтому некоторое количество командиров и специалистов (медиков, саперов и других), в том числе сто восемьдесят выпускников Ташкентского пехотного училища, он забирал из Узбекской ССР.

Каково же было состояние Якова Речницкого, когда он понял, что его жена уходит с дивизией Панфилова на фронт, а он остается здесь, в тылу, заниматься формированием войск!

Нина сфотографировалась на прощание с мамой, которая привезла добытый где-то дочке в подарок невиданный в этих краях фрукт – апельсин. Так, в обнимку с мамой, с апельсином в руке и с котенком Рыжиком на коленях, она и вышла на фотокарточке. Получив карточку из ателье, она своим аккуратным почерком вывела на обороте: «Мамуля, я и Рыжик».