Иосиф Сталин – беспощадный созидатель

27 декабря 1929 года, выступая на конференции аграрников-марксистов, Сталин выдвинул лозунг перехода к сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса. Он назвал коллективизацию вторым этапом Октябрьской революции в деревне (первым была конфискация помещичьих земель).

«Год великого перелома» ознаменовался широким празднованием 50-летнего юбилея вождя. Годом его рождения был объявлен 1879 год, вероятно, без какого-либо хитрого политического умысла. Просто до 1917 года люди и в России, и в Грузии праздновали день ангела, а не день рождения, и точный день и год своего появления на свет часто не помнили, и Сталин в этом отношении не был исключением. Отвечая на многочисленные поздравления, он заявил, что «готов и впредь отдать делу рабочего класса, делу пролетарской революции и мирового коммунизма все свои силы, все свои способности и, если понадобится, всю свою кровь, каплю за каплей». Очень скоро Сталину пришлось обильно пролить кровь, только не свою, а, как водится у всех диктаторов, чужую. Начиналась насильственная коллективизация, а затем последовала Великая чистка 1936–1938 годов.

В «Кратком курсе» истории ВКП(б), писавшемся под наблюдением Сталина, коллективизация была названа революцией, которая «была произведена сверху, по инициативе государственной власти, при прямой поддержке снизу со стороны миллионных масс крестьян (те, кто не поддерживали, – передохли с голоду. – Б. С.), боровшихся против кулацкой кабалы, за свободную колхозную жизнь».

В период очередного «обострения классовой борьбы» – коллективизации и экспроприации крестьянства, подавления связанных с ним национальных культур, разумеется, было неудобно признаваться в симпатиях к национальной государственности. Здесь, наоборот, требовалось продемонстрировать западной леволиберальной интеллигенции свою приверженность интернациональным социалистическим ценностям и благу рабочего класса – самого передового класса современности. Вот когда в конце 30-х годов в воздухе запахло порохом, Сталин сместил акцент в сторону патриотических ценностей. Тогда были востребованы многие герои русской истории, в том числе и Петр Великий, родство с которым в беседе с Людвигом Сталин еще решительно отрицал.

А 28 января 1929 года на встрече с американским бизнесменом Кэмпбеллом Сталин утверждал: «Каждый период в национальном развитии имеет свой пафос. В России мы имеем теперь пафос строительства. В этом ее преобладающая черта теперь. Этим объясняется, что мы переживаем теперь строительную горячку. Это напоминает о периоде, пережитом ССШ (Североамериканскими Соединенными Штатами. – Б. С.) после гражданской войны. В этом основа и возможность технико-промышленной и торговой кооперации с ССШ». Вскоре грянул мировой финансовый кризис, особенно больно ударивший по Соединенным Штатам. В результате Сталин получил возможность по дешевке покупать американское промышленное оборудование и заполучить для его монтажа первоклассных американских инженеров, которые в условиях массовой безработицы были рады любой работе.

В феврале 1930 года Сталин позволил наградить себя вторым орденом Красного Знамени «за огромные заслуги на фронте социалистического строительства». Иосиф Виссарионович с собственными наградами и званиями не перебарщивал, до брежневского «звездопада» ему было далеко, но все же время от времени ордена и иные регалии на себя возлагал. Этим он принципиально отличался от Гитлера, который так и не позволил ни разу наградить себя в бытность канцлером и президентом.

На первом Всесоюзном съезде колхозников-ударников 19 февраля 1933 года Сталин открыл нехитрый рецепт счастливой жизни на селе: «Чтобы стать колхозниками зажиточными, для этого требуется теперь только одно – работать в колхозе честно, правильно использовать тракторы и машины, правильно использовать рабочий скот, правильно обрабатывать землю, беречь колхозную собственность». Он забыл еще добавить: надо было еще не умереть с голода. А беречь собственность колхозов колхозникам предписывал драконовский закон от 7 августа 1932 года, прозванный в народе «законом о колосках». Сбор колосков на колхозном поле приравнивался к хищению социалистической собственности и карался заключением в лагерь на срок до 10 лет или, при отягчающих обстоятельствах, высшей мерой социальной защиты – расстрелом. А без «кражи» колхозных запасов колхозникам, частенько получавшим на трудодни лишь галочки в табеле, порой было не выжить.