Иосиф Первый, император всесоюзный

Посему 19–24 августа 1936 года в Москве проходит первый открытый процесс над врагами народа — так называемый «процесс шестнадцати», в числе коих опять Г. Зиновьев, Л. Каменев, а также Г. Евдокимов, И. Смирнов, Бакаев, Мрачковский, Тер-Ваганян, Дрейтцер и другие. Обвиненные в создании «террористического троцкистско-зиновьевского центра», все 16 подсудимых признаются в том, что поддерживали связь с Троцким, были соучастниками убийства Кирова, готовили заговор против Сталина и других руководителей. Они дают показания против Н. Бухарина, А. Рыкова, М. Томского, К. Радека, Пятакова, Сокольникова, Серебрякова. Все фигуранты «процесса шестнадцати» признаны виновными по всем предъявленным им статьям обвинения и приговорены к смертной казни; расстреляны они будут через несколько часов после оглашения приговора, 25 августа. Что характерно — наблюдавший за судом член английского парламента Деннис Притт заявил: «Я считаю весь процесс и способ обращения с подсудимыми образцом для всего мира».

Лев Троцкий, внимательно следивший из Норвегии за процессом, следующим образом подвёл итог политиканству Зиновьева и Каменева: «Десять лет они качались между жизнью и смертью, сперва в политическом смысле, затем в моральном, и, наконец, в физическом».

23 августа, узнав, что деятели «террористического троцкистско-зиновьевского центра» дали на него показания как на участника заговора — кончает жизнь самоубийством М. Томский, бывший председатель ВЦСПС.

Что интересно: 10 сентября прекращается следствие по делу Н. Бухарина и А. Рыкова — «за отсутствием законных оснований для предъявления обвинения». Сталину очень важно соблюсти юридическую чистоту, можно даже сказать — незапятнанность процесса Великой Чистки. Все должно выглядеть с правовой точки зрения безупречно — товарищ Сталин придавал очень важное значение формальной стороне дела; никто из его недоброжелателей не должен был упрекнуть его в том, что эта Чистка — его личная расправа с его личными врагами. Нет, Чистка должна будет показать всему советскому народу, что за все в жизни надо платить — и убедить народ, что с этого момента все будет по-взрослому.

22 сентября арестован Карл Радек; через три дня вместо Ягоды на должность наркома внутренних дел назначается Николай Иванович Ежов, «злобный карлик», по выражению Анны Ахматовой. Именно он (а вовсе не проклинаемый всей перестроечной тусовкой Лаврентий Берия) и станет Главным Инквизитором Советского Союза, именно под его руководством страна избавится от «своры бешеных псов», как изящно именует троцкистов, бухаринцев и прочих оппозиционеров советская пресса.

* * *

С 25 ноября по 5 декабря 1936 года в Москве Проходит VIII Чрезвычайный съезд Советов, который 5 декабря принимает новую Конституцию. В ней больше не содержится ограничений всеобщего избирательного права, гарантирована свобода личности, подтверждены руководящая роль партии, плановый характер экономики и коллективизация сельского хозяйства. Союзным республикам гарантируется равноправие, а их число увеличивается с 7 до 11. Казахстан и Киргизия из автономных становятся союзными республиками, а Закавказская федерация разделена на три отдельные республики — Армению, Азербайджан и Грузию. Всеобщим голосованием избирается на 4 года Верховный Совет, состоящий из двух палат: Совета Союза и Совета Национальностей. Председатель Президиума Верховного Совета исполняет функции главы государства. Кстати, «самая демократичная в мире» Конституция была составлена под руководством Н. Бухарина, в это же время балансирующего на грани ареста — умел товарищ Сталин пошутить, ничего не скажешь!

* * *

Но Конституция Конституцией, а Великая Чистка — Великой Чисткой. Очень скоро товарищ Сталин покажет всяким разным умникам, что отстрел бешеных собак регламентируется совсем иными документами, нежели обычная охота на безобидных лис.

23 — 30 января 1937 года в Москве проходит суд над Карлом Радеком и шестнадцатью другими видными коммунистами, обвиненными в организации заговора с участием Троцкого; кроме того, фигуранты процесса обвиняются в связях с разведками Германии и Японии. Процесс опять открытый, на него допущена иностранная пресса и наблюдатели — каковые почти единодушно подтверждают юридическую безупречность этого действа. Лион Фейхтвангер был в числе тех западных деятелей (дипломатов, журналистов), которые присутствовали на втором открытом судебном процессе. Вот его впечатления от этого процесса: «… до тех пор, пока я находился в Европе, обвинения, предъявленные на процессе Зиновьева, казались незаслуживающими доверия… Но на втором процессе, когда я увидел и услышал Пятакова, Радека и их друзей, я почувствовал, что мои сомнения растворились как соль в воде под влиянием непосредственных впечатлений от того, что говорили подсудимые и как они это говорили. Если бы всё это было вымышлено или подстроено, то я не знаю, что тогда правда».