Политикой занимаются в городах. И там две силы — организованные русские рабочие (железнодорожники, главным образом), которых неизбежно поддерживают немногочисленные русские гарнизоны (в силу естественного чувства национальной общности, а вовсе не из-за поголовной большевизации русских частей), и местные националистические движения — разрозненные, слабые, не располагающие реальной военной силой: бухарские джадиды, партия «Шураи-Ислам», религиозно-консервативная «Улема» — стоящие на платформе панисламизма и пантюркизма.
В последние месяцы 1917 года Советская власть была быстро и безболезненно установлена во всех городах Туркестана — но это была советская власть для русских; местные в ее установлении никакого участия не принимали, за редчайшим исключением. Местные политически активные деятели созвали съезд мусульман в Коканде и там провозгласили автономию Туркестана — одновременно с этим казахская партия Алаш объявила о создании автономной Алаш-Орды.
Слава Богу, большевики всю эту музыку всерьез решили не воспринимать. В начале февраля 1918 года ташкентские отряды Красной Армии разбили «Кокандскую автономию». В этом им серьезно помог гарнизон Кокандской крепости, хотя и насчитывавший всего полторы сотни ограниченно годных к строевой службе солдат, но зато располагавший батареей трехдюймовок — а в Азии, как известно, прав тот, на чьей стороне сила. Шесть орудий, защищённых от атак пехоты метровой толщины стенами — это была сила, и эта сила была в руках красных. Именно эти шесть трёхдюймовок и стали главным аргументом в споре большевиков с автономистами — автономисты могли рассчитывать на семь-восемь тысяч басмачей под предводительством Иргаш-хана, вооруженных в лучшем случае винтовками и саблями, у большевиков же, кроме полутысячи железнодорожных рабочих и солдат Ташкентского гарнизона, прибывших на помощь своим, были орудия неприступной для спустившихся с гор банд крепости. Победило техническое превосходство — батарея Кокандской крепости в течение суток вела артиллерийское наступление на город, в результате которого автономисты разбежались, басмачи ушли в горы — и в Коканд вступили победоносные отряды Красной Армии.
Еще быстрее большевики разогнали Алаш-Орду. Но первая попытка таким же лихим рейдом в феврале 1918 года захватить автономную Бухару закончилась фиаско — ташкентским отрядам численностью всего в две тысячи человек эмир Бухары противопоставил пятнадцатитысячную армию, снабженную английскими пушками и пулеметами. Пришлось временно признать самостоятельность эмира — ограничив, правда, его армию двенадцатью тысячами штыков и сабель в рамках соответствующего договора.
На съезде советов Туркестана 30 апреля 1918 года была провозглашена Туркестанская Советская Республика в составе РСФСР — большевики решили, что для управления процессом «советизации» Средней Азии им необходим соответствующий орган власти на месте. И процесс «триумфального шествия Советской власти» с этого момента пошел из Ташкента — благо, здесь была сосредоточена «промышленность» Туркестана (с ее русскими рабочими) и немаленький гарнизон русских войск (включая тяжелую артиллерию, бронепоезда, аэропланы и бронеавтомобили).
Хивинское ханство было оккупировано в феврале 1920 года и стало Хорезмской республикой; в августе этого же года поднятый «Компартией Бухары» (созданной весной 1919 года в Ташкенте) путч был поддержан Красной Армией и благополучно завершился «поднятием победоносного знамени мировой революции» над «священной» Бухарой. 5 октября Всебухарский курултай провозгласил создание Народной Бухарской Республики.
Правда, надо отметить, что в Средней Азии большевики столкнулись в такой малоприятной вещью, как басмаческое движение — значительно более сильное, нежели бандитизм на Украине и Северном Кавказе. С 1918 по 1924 год басмачи несколько раз всерьез ставили под сомнение власть Советской России на юге Туркестана (особенно в Ферганской долине, где, например, летом 1920 года численность басмаческих отрядов достигала 30.000 сабель), и местным военным властям приходилось работать с крайним напряжением сил. Случались моменты, когда власть во всей Фергане захватывалась командирами басмаческих банд — в руках Советов не оставалось ни одного города!
Да и в Хиве (пардон, теперь она — Хорезмская республика) отряды Джунаид-хана активно действовали до 1928 года. В Бухаре некоронованным королем республики очень долго был Ибрагим-бек, а беглый турецкий военный министр Энвер-паша, сдуру завезенный большевиками в Фергану, едва не изгнал Советы из Бухары, Хивы и Туркестана — собрав 50-тысячное войско, он захватил Душанбе и установил контроль над всей Восточной Бухарой (ныне — территория Таджикистана). К счастью, в стычке с отрядом местных пророссийских ополченцев у города Бальджуана этот авантюрист был убит — и все планы создания единого пантюркистского государства, вынашиваемые его мятежной головой, были забыты.