Иосиф Первый, император всесоюзный

Испанская война закончилась 28 марта 1939 года сдачей Мадрида. 1 апреля сложили оружие все подчиненные Республике войска. В руках франкистов оказались, кстати, и наши танки (65 исправных Т-26 и БТ-5 потом служили в танковой бригаде испанской армии), и самолеты — 22 исправных истребителя И-16 (и еще 28 машин удалось ввести в строй в 1941 году), 16 бомбардировщиков СБ (а затем удалось вернуть и улетевшие в последние часы Республики в Алжир три бомбардировщика), которые еще потом довольно долго служили в ВВС Испании (И-16, переименованные в С.8 — до 1953 года, СБ в составе учебной части 20W — до 1951–1952 годов)

Мы, кстати, извлекли из испанской войны не только финансовую прибыль, не только бездну боевого опыта для нашей армии — но и еще кое-что. Поставленные нами в Испанию истребители И-16 сыграли одну очень важную роль — выступив в роли главного «добытчика» трофеев, то есть новейших самолетов немецкой конструкции, знакомство с которыми представляло большой интерес для советской авиапромышленности. Так, 4 декабря 1937 года, после неудачно проведенного воздушного боя с двумя нашими И-16, вынужденную посадку совершил истребитель Мессершмит Bf. 109B. Самолет попал в руки республиканцев. Через две недели аналогичная участь постигла бомбардировщик Не-111. Оба немецких самолета вывезли в Советский Союз, где их тщательно изучили и испытали.

Это было очень важно — в мире к этому времени уже очень четко обрисовывались контуры грядущей войны, и новейшие самолеты потенциального противника (каковым, кстати, тогда для нас были вообще все государства к западу от Негорелого и сразу за пирсами Владивостока) нам ох как пригодились.

* * *

Но оружие мы в эти же годы поставляли не только в Испанию. То же самое мы делали в Китае — правда, без лишнего пропагандистского треска.

Да и о каком треске могла идти речь? Это раньше, в романтический период нашей истории, мы считали дело китайских коммунистов своим делом, помогали им, чем могли (чуть было не вляпавшись в войну с Великобританией), учили у себя их военных и гражданских специалистов. Теперь же ситуация в корне изменилась.

В 1932 году были восстановлены дипломатические отношения между СССР и Китаем — чанкайшистским Китаем. Мы решили признавать Чан Кайши единственной легитимной властью в Поднебесной — по умолчанию продолжая считать Коммунистическую партию Китая своей «пятой колонной» в этой стране. Правда, прямые поставки оружия китайским коммунистам мы прекратили — все же положение обязывает.

В это же время японцы заканчивают покорение Маньчжурии и создание на ее территории марионеточного государства Маньчжоу-Го во главе с последним наследником китайских императоров — Генри Пу И. Отныне у Империи Восходящего Солнца есть отличный плацдарм для действий в Китае — очень скоро, через пять лет, с этого плацдарма начнется третий тур японо-китайского смертельного танго.

Чан Кайши понимает, что ситуация имеет тенденцию к изменениям — от плохого к еще худшему, и начинает лихорадочный поиск вариантов.

Еще летом 1934 г. он договорился с профессором пекинского университета «Цин-Хуа», видным специалистом по истории международных отношений Цзян Тинфу о его поездке в Москву с неофициальной миссией — выяснить, согласится ли советское правительство вести с Чан Кайши переговоры об улучшении китайско-советских отношений, ибо Чан Кайши хорошо помнил о резко враждебном к нему отношении в Советском Союзе — как к палачу революции в 1927 г. и организатору карательных походов против КПК, Советских районов и китайской Красной армии — и предполагал, что мы все еще пребываем в тумане надежд на Мировую революцию.

Министр финансов нанкинского (которое, в отличие от официального «пекинского», реально управляло Китаем и возглавлялось Чан Кайши) правительства Кун Сянси в беседе с советским полпредом в Китае Д. В. Богомоловым осторожно (чтобы, не дай Бог, не обидеть русского полпреда) передал просьбу Чан Кайши «оказать содействие профессору Цзяну» в Москве. Опасения Чан Кайши оказались напрасными — принимая Цзян Тинфу в Москве, заместитель наркома иностранных дел СССР Б. С. Стомоняков рассеял все опасения китайских руководителей. Товарищ Стомоняков прямо и четко заявил (делая это, разумеется, с санкции своего прямого начальства): «При определении наших политических отношений с Китаем сегодняшнего дня и, в частности, отношений с Чан Кайши, который играет руководящую роль в Китае, мы, конечно, ни в какой степени не исходим из воспоминаний и чувств, а исходим из общности интересов наших стран и искренне желаем развития и укрепления отношений».

18 октября 1935 г. состоялась конфиденциальная встреча советского полпреда Д. В. Богомолова с Чан Кайши, на которой обсуждался вопрос о заключении торгового договора и пакта о ненападении — раз уж русские не держат камня за пазухой, то, очевидно, согласятся помочь Китаю оружием и техникой (за наличный расчет), военными специалистами (аналогично) — а там, чем черт не шутит, может быть, и на военный союз согласятся.

* * *