Иосиф Кобзон. Мгновения…

Меня часто спрашивают, что я почувствовала, когда впервые увидела Иосифа Давыдовича в захваченном здании, где проходил «Норд-Ост». Я так много раз отвечала на этот вопрос, что ответы уже стали похожи на отшлифованную морем гальку — знай себе перестукивает в прибое. Но если начать вспоминать, позволить себе еще раз оказаться в том времени, в том месте, фигура Кобзона вырастает до масштабов фигуры солдата в Трептов-парке в Берлине. Таким я и запомнила его в первый раз — стоящим прямо, скалой, укрывающим собой детей, жавшихся к нему. Психологи говорят, что в самые ответственные моменты жизни восприятие обостряется, все начинает выглядеть нереальным, время и место воспринимаются измененно. Помню, меня поразила гулкость звучания наших шагов в пустом вестибюле. Казалось, путь от ступеней концертного зала до военных, живым кольцом опоясывающих здание на Дубровке, был растянут в несколько часов. Я несла на руках младшую дочь, а Иосиф Давыдович вел старших. И единственные слова, которые я смогла сказать в тот момент, были о том, что если когда-нибудь рожу сына, то назову ребенка его именем. Почему? Откуда они возникли? Мне кажется, это было что-то, прошедшее сквозь меня, что определило всю мою дальнейшую судьбу.

Но, обещав родить сына, через два года родила третью дочь. Помню свое решение назвать ее Катей в честь главной героини повести Каверина «Два капитана», по которой был поставлен мюзикл «Норд-Ост». И огромный букет роз, который мне прислали от Иосифа Давыдовича в роддом с маленькой карточкой, на которой было всего одно слово, написанное его рукой: «Бракоделка».

Помню день, когда мы крестили подросшую Катю. Храм святителя Филиппа в Мещанской слободе, лучи солнца, падающие на купель, и руки крестного, принимающие ребенка. Катя после купели расплакалась, а Иосиф Давыдович уверенно сказал, что настоящая девочка растет — раздели, искупали, и все прилюдно. Мол, заплачешь тут… Икона ангела-хранителя, подаренная крестным в тот день, стоит сейчас в нашем доме. В свидетельстве о крещении записано: восприемник — Иосиф Кобзон. Правильное слово. Принявший. Ведущий по жизни. Таким он был для нас.

Помню концерт в Лужниках, куда мы повезли подросших девочек и первый раз Катьку. И ее слезы от того, что крестный про всех-всех со сцены рассказывает, а о том, что у него есть она, Катя, не говорит… Прямо во время концерта со мной созвонилась помощница Иосифа Давыдовича, спросила, где мы сидим, и я рассказала ей про Катю. Вскоре со сцены прозвучало: «А еще в зале сидит моя крестница, Катюша, которая хочет, чтобы я про нее тоже рассказал». Помню, как девочка моя вскочила ножками на сиденье, вытянула шейку. И глазищи в пол-лица. В тот момент она знала, что крестный может все…

Какое-то время назад я увидела, как мои дети смотрели на экран телевизора, где передавали запись песни Кобзона. Эти глаза тоже сложно забыть.

В 2009 году я наконец сдержала данное слово — у меня родился мальчик. Сын Иосиф. Дело было в начале января в подмосковном районном роддоме. И вдруг в день выписки раздается звонок — Иосиф Давыдович едет нас забирать. Звоню мужу советоваться — говорить врачам или нет? Решили не создавать ажиотаж, и тем ценнее была последовавшая живая реакция персонала. Девушка-медсестра, переодевавшая сына, вынесла его и вместо того, чтобы отдать ребенка моему мужу, положила сверток в руки Иосифа Давыдовича со словами: «Спасибо Вам за ваше творчество, приезжайте к нам еще». Иосиф Давыдович серьезно ей ответил: «Спасибо за доверие, может, передадим ребенка папе?» И это было так правильно и торжественно, что никому даже в голову не пришло свести ситуацию к шутке.

Каждую годовщину «Норд-Оста» Иосиф Давыдович, как часовой, стоял на ступенях у входа в концертный зал. И всегда, в любую погоду, на его плечах было пальто, которым в далеком 2002 году он укутывал детей, защищая их от холодного октябрьского ветра. Очень хочется, чтобы перед зданием «Норд-Оста» появился памятник Кобзону. И чтобы было это пальто. Обязательно надо, чтобы так было.

Мальчишка у нас с мужем получился очень живой и шустрый. Быстро бегающий, ураганом сносящий все на своем пути. Однажды разбил в офисе у Иосифа Давыдовича елочную игрушку и фарфоровую вазу, и с тех пор тот всегда встречал его словами: «Ну, что еще разбил?» И обязательной улыбкой. Однажды на вопрос журналистов — кто эти дети? — Кобзон ответил: «Да это ж мои корниловцы!» Кажется, журналисты тогда не поняли шутки…

В день именин младших детей в доме всегда раздавался звонок. В трубке звучало: «Люба, это Кобзон. Поздравляю моего крестника с именинами. Приезжайте в гости» И мы ехали в офис на Маяковскую, где обязательно были конфеты, подарки и крестный, обнимавший детей. «Корниловцы» приехали…

Когда мы встретились с Кобзоном, вокруг нас были военные, ограждения и перекрытые улицы Москвы. Когда мы навсегда прощались с ним, светило солнце, стояли строем военные, и вдоль ограждений мы шли с цветами по перекрытым улицам. Круг замкнулся.

Наталья Михайлова преданная поклонница