Йоше-телок

И, как будто этого было мало, пошли разговоры о том, что гои собираются, Боже сохрани, открыть школы для еврейских детей — оторвать детей от святой Торы и учить их русскому языку и всякому богохульству. Так сказал казенный раввин, а он прочел об этом в газетах. Должно быть, указ самого императора.

Реб Мейерл знал, что евреи не молчат, что цадики, богачи и почтенные обыватели закладывают свое имущество, что из Варшавы едут богатые и знатные люди — собирают деньги, чтобы отменить указ. Евреи уже собрали сто тысяч рублей. Эти деньги отвезут в Петербург и отдадут самому министру, приближенному царя, только бы он не обращал евреев в чужую веру. Он знал также, что евреи, с Божьей помощью, будут поститься, читать молитвы, просить Всевышнего. Не раз издавались указы против евреев. Евреев уже когда-то хотели онемечить. Хотели, Боже сохрани, сделать из них крестьян, дать им землю, чтобы они работали на ней, как гои, рассеять их по деревням, чтобы они не могли учить святую Тору и научились от гоев дурному. Было и много других злых указов. Но евреи не молчали, они постились, читали псалмы, платили деньги, и Всевышний смилостивился над своим народом. Евреи спаслись. Они остались евреями.

Но с другой стороны, говорят, что евреи-грешники сами хлопочут о том, чтоб вышли эти указы. Сами евреи, о Господи, просят больших людей в Петербурге, чтобы те открыли школы. Они добились у гоев, чтобы еврейских детей забирали в армию, где им приходится есть трефное и работать в субботу. Теперь они хотят, чтобы евреям не давали носить пейсы, пояса, ермолки. Хотят обратить их в чужую веру, Боже сохрани, как когда-то саддукеи[137], да сотрутся их имена. Здесь, в изгнании, евреи — чужие среди гоев, но еще более чужие они среди евреев.

«Настали времена Мессии, — мелькнуло у него в голове. — Хуже уже быть не может, значит, Мессия должен скоро прийти. Есть и другие приметы его прихода».

Как раз на днях реб Мейерл нашел в религиозном сочинении несколько слов, указывавших на то, что в этом году придет Мессия. Он показал их нескольким ученым людям, и те увидели все ясно, как на ладони. К тому же он нашел мидраш, где сказано, что, когда Яван будет воевать с Исмаилом[138], тогда придет избавление для еврейского народа, а в микве он услышал, что Россия вот-вот начнет войну с Турцией.

— Это же очевидно, — бормотал он себе под нос.

На мгновение ему в голову даже закралась богохульная мысль. С тех самых пор, как реб Мейерл научился размышлять, он находил в религиозных книгах знаки, намеки, указания на каждый год. И на каждую новую войну находились мидраши, которые ясно указывали, что Мессия грядет. И однако же евреи, бедные, все еще в изгнании. Такому праведнику, как реб Мойше-сойфер, отрезают пейс.

Но эта мысль лишь на один короткий миг блеснула в его сознании. Раввин тут же почувствовал себя грешником. Он понял, что это работа Сатаны, и стал гнать от себя дурную мысль. Еврей должен верить — вколачивал он себе в голову, — верить каждый день, каждый час, каждую минуту, каждый миг, что он доживет до того времени, когда услышит шофар Мессии. «Надо учиться у деда, Ямпольского раввина», — размышлял реб Мейерл. Дед всегда был настолько готов к приходу Мессии, что спал в одежде, снимая лишь халат. Сколько бы бабушка ни упрашивала его снять хотя бы чулки, он не соглашался. «Если придет Мессия, — говорил он, — не будем же мы искать чулки».

Реб Мейерл взбодрился, укрепился в вере, и печаль стала отступать от него, и уныние прошло. Он больше не видел перед собой злых указов, гоя в эполетах, который кричал на него и перед которым он стоял покорный, как слуга. Он не видел горестей, что сыпались со всех сторон на праведных и добродетельных людей. В его старых, поросших волосами ушах что-то зазвучало, послышался глас шофара, разносящийся по всей земле, от края до края.

У реб Мейерла не было ясного представления о том, как придет Мессия. Из разных мудрых книг, что ему запомнились, он знал различные знаки. Некоторые книги утверждали, что приход Мессии будет бурным, грозным. Перед этим несколько дней будет греметь гром и сверкать молния, ужас охватит всех живых существ, и только тогда раздастся глас с небес, несущий весть. В других было написано, что Мессия явится совсем тихо, пока евреи будут торговать да кочевать, — приедет верхом на белом ослике, как бедняк, без шума, без особых знаков. Но реб Мейерл знал: как бы он ни явился, жить станет хорошо, чудо как хорошо, особенно ученым людям и цадикам.