– А если все пойдут, а кто-то один откажется? С кем он останется? Тут так просто не объяснишь, Август. Опять же, мы навидались смертей столько, что не боимся её… то есть, не боимся, если она будет общей. Лучше всем шагнуть в могилу, чем выжить в одиночку. Вот остаться одному – это поистине жутко. А кому мы нужны, кроме друг друга и жандармов, верно, Роде?
– Меня ещё ищут приметники[24] Матёрого.
– В общем, обнимать нас нигде не станут. Но это во-первых… Во-вторых, ослушаться Бестию смерти подобно. Понимаешь, твоя дочь по-особому трусливая…
– Виктория? – даже отстранился я, не поверив. – Мне показалось наоборот, что ей вообще про страх никто не рассказывал.
– Это только так кажется, но я с ней давно работаю и знаю, что боится она много чего. Но делает это по-особому, как я уже говорил. Ведь можно, скажем, бояться мышей и визжать при их виде, а можно увидеть мышь, не показывать, что испугался, и быстро мышь прихлопнуть. Нет мыши – бояться некого. Так и с нами. Да, она очень боится всех, кто состоит в её банде. Так что она предпочитает любыми способами извести предателя, чем всю жизнь ходить и ждать, как он вгонит нож в спину. Вот тебе и всё.
– То есть, это она вас боится? Но и вы её из-за этого.
– Скажу тебе так: не все в курсе этой её особенности, – погладил бороду Дюкард. – Насколько я понял, она и за Монарха так взялась, потому что очень сильно его боится. До того, как ты поведал о нём, ей некого было бояться: конкурирующие банды мы прижали, с жандармами мы давно играем, как с детьми. Этот Монарх просто свёл её с ума.
Покачнувшись, Дюкард упёрся руками в подлокотники и с трудом поднялся. Отряхнув и без того не грязные колени, он пробасил:
– Ладно, пора пойти проведать профессора. Ты мне поможешь, Роде?
– Не люблю я, как ты людей почём зря калечишь.
– Пойдём, ленивая морда. Можешь отвернуться, если такой нежный, но помощь твоя понадобится. Ты как, Август?
– Нет, я бы не хотел в этом участвовать.
– Ладно, отдыхай тогда, – легко принял мой отказ Дюкард.
Роде попрятал свои ножи, а затем задумался на секунду и вручил мне точильный брусок со словами:
– Займись саблей, очень советую.
Я застал Адама и Дени за очередным экспериментом: они зафиксировали штуковину в тисках и изо всех сил дёргают рычаг, заставляя прибор звенеть и гудеть. После этого они внимательно смотрят, что стало с очередной ерундой, которую они запихнули в устройство.
Поправляя монокль, в самое нутро цилиндра вглядывается Дени, выдавая в итоге:
– Нет, совсем никаких результатов.
– Уверен? Давай побольше насыплем.
– Я не вижу в этом никакого смысла, – загудел усатый изобретатель. Очевидно, он в дуэте пользуется большим авторитетом вследствие возраста и опыта.
Тут они заметили, что я скромно переминаюсь в сторонке, медленно подбираясь к их верстакам. Адам тотчас снял очки и расправил широченную улыбку:
– О, Август, иди сюда. Мы тут как раз пытаемся разобраться с этим устройством. Мы назвали его Буревестником!
– Когда это мы называли его Буревестником? – брюзгливо загомонил Дени.
– Я только что подобрал отличное название и оно…
– Что-нибудь получилось? – решил я не слушать детский лепет Адама.
Дени поправил котелок, стянул рукавицы и от души шлёпнул их на верстак.
– Нет, мы пробовали вставлять в него железные пруты, медные. А сейчас вот засыпали… как ты думаешь что?
Я бы попробовал угадать, но неугомонный Адам даже не дал мне попытаться:
– Мы покрошили красный уголь и засыпали как следует в Буревестника. Да, можно было догадаться, что толку не будет, ведь тогда совершенно не к месту были бы зажимы. Но ведь ты сам сказал, что уголь используется… ммм… ну, с этой штукой или типа того. Реакции никакой.
– Нелепо было и пробовать, – добавил Дени. – Очевидно, что красный уголь к электричеству отношения не имеет, но мы просто убедились в очевидном. Так что пока результатов никаких.
– Ясно, – засунул я руки в карманы, – что дальше думаете делать?
– Сложно сказать, – скрестил руки на груди Дени и поджал губы, – тут явно должен быть ещё один прибор, потому что такой ничтожный разряд ни на один материал воздействия не произведёт.
– Ещё мы сошлись во мнении, что эта штука переносная, – добавил Адам.
– Верно, иначе бы использовался генератор.
– А вы говорили, что плохо в этом ориентируетесь, – подошёл я поближе к Буревестнику, пытаясь сейчас с одного взгляда разгадать его тайны.
– Что ты, это вообще азы. В электродинамике уже много всего найдено и изучено.
В эту секунду подвал завибрировал от истошных воплей Ремапа – Дюкард принялся за него с пристрастием. Вздрогнул не я один, для конструкторов подобное тоже не стало в порядке вещей. Затем вдогонку прилетела вторая порция криков. Я так морщился лишь, когда царапали стекло.
У нас у троих заложило уши, мы синхронно прочистили их. Я уж было приготовился к новым всплескам агонии, но профессор пока не надумал изливать свою боль.
– Дюкард его лихо трепет, – неодобрительно проронил Дени.
– Ножом его что ли пробуют? – предположил Адам.
– Ага, иголоч…