Иоанн Слепой. Граф Люксембурга, король Чехии

Уже при беглом знакомстве с этим договором создается впечатление, что выиграл от него только один верховный арбитр: в случае нарушения пакта ему были обеспечены тридцать тысяч ливров; он накладывал руку на замок Мюро; он оставлял за собой право решить вопрос об охране Вердена. Перед нами словно иллюстрация к басне об устрице и участниках тяжбы[85] на дипломатическом материале. К тому же последняя статья обязывала Иоанна и Эдуарда отныне выносить свои ссоры на суд двух арбитров, а в случае разногласий между арбитрами — на суд короля Франции. Это был триумф капетингской политики, направленной на достижение контроля над лотарингскими землями. Теперь недовольным следовало обращаться уже не к императору. Для графов Бара и Люксембурга арбитраж французского короля отныне станет обязательным, поскольку им придется выбирать двух арбитров, у одного из которых сердце наверняка окажется достаточно французским, чтобы не пойти на соглашение с коллегой и тем самым передать спор на суд Парижа.

Если обоим графам этот мантский договор был выгоден в том смысле, что они примирялись и больше не изнуряли сил в междоусобной борьбе, то прежде всего этот договор был дипломатической победой короля Франции, победой, которая стала возможной лишь благодаря доброй воле чешского короля. С дистанции в несколько веков нам кажется, что союз с Капетингом, празднества в честь чешского короля, похвалы, которые во время его пребывания в Париже со всех сторон расточали его смелости, его доблести и его прекрасной победе при Мюльдорфе, вскружили ему голову. Однако не следует также утверждать, что он в этой ситуации гонялся за журавлем в небе и упустил синицу. Какую синицу? Верден ему не принадлежал; графа Бара к капитуляции он не принудил. На самом деле от этого альянса он ждал других выгод, и прежде всего в делах внутри империи, а также в отношениях с авиньонским понтификом.

Иоанн привез в своей свите во Францию мюльдорфского пленника Генриха Австрийского, чей брат Фридрих находился в Траузнице, в тюрьме у его победителя Людовика Баварского. Пленный герцог представлял собой настоящее сокровище и был сильнейшим козырем в переговорах; так что у Иоанна было немало преимуществ. Однако, несмотря на пленение двух австрийских герцогов, их оставалось еще трое. Из пяти братьев Габсбургов, сыновей императора Альбрехта, на свободе находились Леопольд, сыгравший роль Груши[86] в битве при Мюльдорфе, и двое младших — Альбрехт и Оттон. Они делали все, что было в их силах, чтобы вызволить братьев. Они направили в Авиньон просьбу о заступничестве в адрес Папы Иоанна XXII, избранного кардиналами после двух лет колебаний в 1316 г. в качестве преемника Климента V, потому что его преклонный возраст[87] сулил короткий понтификат; на самом деле он просидит на папском престоле до 1334 г.

Ходатайство Оттона и Альбрехта Австрийских пришло в Авиньон в тот самый момент, когда французский и чешский короли просили Иоанна XXII соблаговолить дать разрешение на брак Бланки Валуа и Карла Люксембурга. Вероятно, жалуя требуемое разрешение, Иоанн XXII как раз и попросил короля Франции воздействовать на шурина, чтобы тот предоставил свободу герцогу Генриху. Хронисты утверждают, что Карл IV предпринял соответствующие шаги в отношении Иоанна.

Почему Иоанн XXII в этот период проявил расположение к дому Габсбургов? Дело в том, что Людовик Баварский начинал вызывать у него беспокойство. В течение всего периода, пока империю раскалывала борьба между Баварским и Австрийским домами, Иоанн XXII воздерживался от того, чтобы становиться на ту или другую сторону. Он считал империю лишенной властителя, а императорский трон вакантным. Вполне довольный такой ситуацией, развязывавшей ему руки в Италии, Папа опасался, что, отказавшись от нейтралитета, заставит чашу весов склониться в ту или иную сторону и окажется лицом к лицу с императором, способным, как это сделал Генрих VII, проводить политику, враждебную интересам Церкви; следовало ожидать, что император, имеющий высокое мнение о своих прерогативах, рано или поздно явится в Италию отстаивать их от посягательств духовной власти.

К тому же прогнозы Иоанна XXII подтверждались фактами. До сведения Папы довели планы Людовика Баварского в отношении Италии, опасные для дела, которое в это время в качестве папского легата там выполнял кардинал Бертран дю Пуже[88]; Папа знал, что император не отвергает призывы итальянских гибеллинов. Поэтому он хоть и послал Людовику Баварскому поздравления сразу после битвы при Мюльдорфе, но тщательно избегал признавать его императором.