Иоанн Кронштадтский

Параскева убедила отца Иоанна устраивать духовные беседы в «достойных домах» для жаждущих духовного просвещения. Поначалу на беседы собиралось немного людей, но со временем появлялись все новые и новые желающие послушать священника. То, что не сразу усваивалось на беседе, разъяснялось на досуге Параскевой Ивановной, которая хорошо знала Священное Писание и учения Святых Отцов. Для многих старица стала доступной, понятной, доброй и смиренной наставницей. Сильное духовное влияние старица Параскева имела на всех тех, кому приходилось обращаться к ее посредничеству. Таких лиц было весьма много, и особенно женского пола, потому что женщины, стесняясь отца Иоанна, откровеннее и проще могли объясняться в своих задушевных тайнах с Параскевой.

Как-то пригласили Иоанна служить молебен о здравии болящего. По обычаю своему, он служил твердо и с верою. Но присутствовавшая здесь Параскева сказала, что батюшка не так молится, как нужно и как он может молиться. Молиться следует ему с великим дерзновением, с несомненным упованием на исполнение просимого, а не просто, как все молятся.

Какое-то время Иоанн, не считая себя достойным быть особенным посредником между людьми, нуждающимися в помощи Божией, и Богом, отказывался и думать о такого рода молитвах. Но неотступные просьбы и уверения Параскевы сделали свое дело, и Иоанн стал обращаться с мольбой к Богу об исцелении болящих и расслабленных душой и телом: больные и расслабленные исцелялись, «бесы» покидали человека. В начале 1880-х годов к Иоанну стали приводить больных специально для излечения.

В 1880 году отмечалось 25-летие служения в священном сане Иоанна. Ему поднесли подарок — наперсный крест из золота и драгоценных камней стоимостью 800 рублей — сумма по тем временам немалая. Инициатором сбора денег и покупки подарка была Ковригина. Иоанн был растерян и расстроган. В ответной благодарственной речи он говорил: «Но как я вложу его (драгоценный крест) на перси, когда Пастыреначальник наш Господь Иисус нес деревянный крест на раменах своих для принятия неправедной казни за нас, изнемогая под тяжестью его?» Тем не менее крест был принят, как и другой, теперь уже за две тысячи рублей, но уже в год тридцатилетия церковного служения. И опять инициатор — Ковригина.

Вообще, именинные дни Иоанна и круглые памятные даты его жизни и служения постепенно стали не только его «личным делом», но приобретали «общественное звучание», отмечались городской властью с участием приезжего духовенства, представителей церковных и общественных учреждений Петербурга, Петергофского уезда, Москвы. Сохранилось свидетельство, что на один из таких дней в Кронштадт приезжал Антон Павлович Чехов в качестве корреспондента газеты «Новое время». Правда, Великий пересмешник ничего особенного не заметил ни в поведении, ни в словах, ни в личности юбиляра. Он показался ему «обыкновенным». Не стоит расстраиваться по этому поводу, так как многие и «великие», и «малые» отмечали в Иоанне Кронштадтском именно это качество — обыкновенность!

На преподавательском посту

Через год после обоснования в Кронштадте отцу Иоанну было предложено дополнительно к его обязанностям третьего священника в Андреевском соборе приступить к педагогической деятельности в уездном училище. Он с радостью согласился — во-первых, это отвечало его желанию духовного руководства детьми, а во-вторых, в этом он увидел возможность иметь приработок, который можно было по собственному усмотрению употребить на благотворительные цели, никак не ущемляя семью.

Кронштадтское училище было «долгожителем», имея солидную историю, так как действовало с 1783 года. Первоначально оно было организовано на средства купца Василия Мурганова в принадлежащем ему каменном двухэтажном доме. Потому между городскими обывателями называлось «Мургановкою», а после того как в 1791 году перешло в казну, стало называться «народным».

В 1832 году, согласно высочайше утвержденному уставу учебных заведений Министерства народного просвещения, «народное училище» было преобразовано в «уездное». В него принимались дети, умеющие читать, писать и знающие четыре правила арифметики. Им преподавались грамматика языков российского и немецкого, география и история; первоначальные основания геометрии и естественных наук. Давались и практические знания — «технические, непосредственно полезные для промышленной деятельности», учитывающие запросы местной промышленности и потребности города. Ко всем этим предметам в обязательном порядке присоединялся — четыре часа в неделю — Закон Божий. В него входило изучение катехизиса и библейской истории; чтение книги «О должностях человека и гражданина» и введение в нравоучение.

В течение 1857–1862 годов священник Иоанн Сергиев преподавал Закон Божий, то есть был законоучителем в уездном училище. Немного свидетельств этого периода сохранилось, ибо кто же мог разглядеть тогда в «обычном» священнике будущего православного святого?